**Дневник.**
Кажется, будто мы и не расставались…
Каждый день Оля возвращалась домой с едва теплящейся надеждой: а вдруг Володя вернётся. Знала, что ключей у него нет — оставил, когда уходил. Но всё равно мечтала, что откроет дверь и увидит его потрёпанные кроссовки в прихожей. Чуда, конечно, не случилось.
Они прожили вместе два года. Он заполнил пустоту после смерти мамы. Зачем она только завела тот разговор? Между ними не было страсти — просто было тепло, спокойно. Но Володя не говорил о свадьбе, о будущем.
— А что дальше? — спросила Оля как-то вечером.
— О чём, о штампах? Ну и что они изменят?
— Для женщины это важно. Если тебе — нет, может, нам расстаться? — она сказала это полушутя, чтобы напугать, подтолкнуть его.
— Ну тогда расстаёмся, — вдруг ответил он и ушёл.
Уже неделю она была одна. И ждала. Позвонить? Попросить вернуться? Но если мужчина ушёл так легко — значит, и не любил.
Он появился в её жизни, когда она осталась совсем одна. Два года назад водитель «ГАЗели» на крутом повороте не справился с управлением — машина врезалась в остановку. Мама и ещё одна женщина погибли сразу, остальным повезло больше. Водитель умер в больнице, когда узнал, что на его совести две жизни. Сердце не выдержало.
Этот случай показывали по всем новостям. После похорон Оля ходила как в тумане. Чуть не попала под машину Володи. Он резко затормозил, выскочил, начал кричать — но увидел её лицо и замолчал. Отвёз домой. Остался с ней.
Он был младше на три года. Разница небольшая, но Оле казалось, будто между ними — пропасть. Он ничего не планировал, жил одним днём, от разговоров о детях отмахивался: «Какие дети? Успеем. Оль, разве нам плохо вдвоём?»
А ей хотелось семьи: детей, совместных походов за коляской, распашонками. Эти разговоры его раздражали.
Теперь она специально не доставала телефон из сумки, чтобы не смотреть на экран каждую минуту. Всё равно каждое утро проверяла сообщения с замиранием сердца. Володя не писал.
Очередной вечер в пустой квартире. По телевизору шёл какой-то фильм. Оля смотрела, не видя, думала о своём — поэтому не сразу услышала звонок. Долго искала телефон в сумке: мешали кошелёк, расчёска, всякая женская мелочёвка. Наконец достала — но звонил не Володя. Она ответила, вдруг у него сел аккумулятор? Или авария?
— Оля? — женский голос, немолодой.
И ей сразу стало всё равно, кто звонит и зачем.
— Это соседка твоей тёти Гали. Галина умерла сегодня утром.
Какая тётя Галя? Какая соседка? О чём вообще речь? И вдруг в памяти всплыл образ: маленькая, круглая женщина, похожая на Колобка. Она прикрывала рот, когда смеялась — муж в пьяной драке выбил ей передние зубы. От неё пахло печью и пирогами с капустой.
Оля ждала лета, чтобы поехать к тёте Гале. Но мама однажды сказала — больше не поедем. Почему? Не помнила. А потом забыла и саму тётю Галю.
— Ты меня слышишь? — спросил чужой голос.
— Да. От чего она умерла?
— Врач сказал — тромб оторвался. Больница в райцентре, не городские врачи… Можно было дома оставить, но жара… Ты приедешь?
— Когда похороны? — спросила Оля, хотя ехать не собиралась.
— Послезавтра, на третий день, как положено. Если не можешь — скажи, мы перенесём…
— Нет, я приеду. Только не помню, как к вам добираться… — проговорила Оля с трудом.
— Да откуда тебе помнить… Деревня Луговое. На автобусе часа два, на машине быстрее.
— Я на автобусе, — сказала Оля, вспомнив, что Володи с его машиной больше нет.
— До нас автобус не ходит, выходи в Верхнем, оттуда пешком. Встретить?
— Не надо.
— Приезжай. У неё, кроме тебя, никого больше…
«Не поеду. Зачем? Я её почти не помню. Откуда вообще у них мой номер?» Оля открыла шкаф. В глаза бросилось чёрное платье — в нём она хоронила маму. «Мама… Она бы поехала».
Достала тёмно-синюю юбку в мелкий горох и чёрную блузку. Всё остальное было слишком ярким. Сложила вещи в сумку.
Утром написала заявление за свой счёт на три дня.
— Если понадобится больше — звони, — начальница посмотрела с сочувствием.
Оля собрала вещи и поехала на вокзал. Автобус уже ушёл, следующий — через два часа. Домой возвращаться не было смысла. Она убивала время в кафе, купила печенья, конфет, бутылку вина — не с пустыми же руками ехать.
Всю дорогу думала — зачем она едет? Когда вышла на остановке, солнце ещё жарило вовсю. Оля быстро вспотела, одежда прилипла к телу. Вскоре её догнала машина. Из неё вышел молодой мужчина.
— Оля? — спросил он.
— Да. Откуда…
— Не узнаёшь? Я Сергей.
В памяти всплыл тощий пацан с вечным насморком. Неужели из того заморыша вырос такой статный парень?
— Садись, подвезу. Тебя ждут.
— Меня?
— Ну да. Твоя тётка умерла. Про мать знаем… Соболезную. Тётя Надя переживала, что родных не найдёт.
— Та, что звонила? А откуда у неё мой номер?
— Наверное, мать оставила, когда приезжала. Приехали, — сказал он, и Оля не успела спросить, когда мама была здесь.
Не успела выйти, как к ней подошла невысокая женщина.
— Какая ты стала! — обняла её. Пахло молоком, хлебом и чем-то до боли знакомым.
Почувствовав смущение Оли, женщина отступила.
— Пойдём в дом.
Дверь оказалась незапертой.
— Специально оставила. Вдруг приедешь, а я не замечу. Заходи. Это твой дом. У Гали больше никого не было. Муж помер, сестра — твоя мать — тоже, царствие ей небесное. Детей у неё не было. Так что ты — единственная наследница. Она так и говорила: дом твой.
— А телефон откуда у вас?
— Твоя мать оставила, когда перед самой смертью приезжала. Я и по её номеру звонила — не отвечает. Они с Галкой много лет не общались, а тут вдруг матьОна вдруг поняла, что этот старый дом с печным теплом и запахом сушёных трав — единственное место, где она по-настоящему дома.
