«Кто ты мне теперь?» — спустя тридцать лет отец вернулся в мою жизнь… и тут же оказался в больнице.
Иван возвращался с работы поздно. Завернул во двор хрущёвки в одном из тихих районов Твери, припарковал «Жигули», открыл багажник, вытащил два увесистых пакета с продуктами и направился к подъезду. Только рука потянулась к домофону — как вдруг сзади раздался хриплый голос.
— Ваня? Это ты?!
Он обернулся. На скамейке сидел старик — немытый, в потрёпанном ватнике, с седой неопрятной бородой и потухшим взглядом. Типичный бродяга. Иван нахмурился.
— Вам что-то нужно?
— Ваня… Я — твой отец. Николай. Неужели не узнал?
Словно обухом по голове. Отец. Тот самый, что тридцать лет назад бросил их с матерью, когда ему было всего восемь. И вот теперь он здесь, будто ничего и не было.
— Узнал твой адрес от Надежды, подруги твоей мамы… Она сказала, что Татьяна умерла. А я и не знал. Ничего не знал. Господи, как она страдала, а я… где-то болтался…
— Где ты был?! — зло перебил Иван. — Где, когда мать ночами рыдала? Когда я ей грел молоко, потому что ты снова пошёл «пропивать» последнее? Когда ты поднял на неё руку? Забыл? А я — нет.
— Сынок, ну к чему это? С Ларисой потом тоже не сахар получилось. Сначала веселились, выпивали, она радовалась, что я ушёл. А потом… деньги кончились, скандалы начались. Детей у нас не было. А её дочь выгнала меня. Вот и всё. Теперь я — пустое место. А помнишь, как я тебя на карусели катал? Как мороженое покупал?..
— Серьёзно?! Думаешь, шарик эскимо всё искупит? Забыл, как ты перед уходом из дому последние рубли из шкафа вытряхнул? Как матери в лицо плюнул, уходя к «новой жизни»? Забыл?! А я — никогда!
Резко развернулся, зашёл в подъезд, хлопнул дверью. Руки дрожали. Дома встретила жена — Марина.
— Что случилось? Весь белый…
— Отец. Объявился. Вонючий, оборванный. Сидит у подъезда — говорит, помощи просит. Тридцать лет его и след простыл, а теперь вспомнил, что сын есть!
— Может, поговоришь с ним?..
— Он мне чужой! Ничего я ему не должен!
Марина промолчала. Иван лёг, но сон не шёл. Всплывали детские крики, лицо матери в слезах, тот вечер, когда отец выволок чемодан и хлопнул дверью…
Через три дня старик снова сидел у подъезда. Смиренно, с тоской в глазах.
— Ваня… Понимаю, что виноват. Но у тебя теперь своя жизнь… Может, хоть угол дашь поспать, поесть что-то…
— А где ты был, когда мне на новые ботинки не хватало? Где, когда мать с температурой валялась?! Мне тогда никто не помог. И тебе — ничего не должен. Проваливай!
Отец опустил голову. Ни слова больше не сказал.
Наутро стук в дверь. Медсестра в белом халате:
— Вы Иван Николаевич? Ваш отец в больнице. Его избили — на улице поругался с кем-то. Он вас просил передать… Больше у него никого нет.
— И что? Он мне чужой.
— Но… он сказал, что у него есть сын, который ему дорог… Извините.
Уходя, добавила:
— Городская больница №3, пятое отделение…
Марина слышала разговор.
— Вань… Может, сходим? Хотя бы проведать…
Через час они были в больнице. Взяли с собой еду, чистую рубашку. Врач встретил их у дверей:
— Состояние тяжёлое. Печень. Много лет пил, всё запущено. Осталось немного…
В палате отец поднял глаза — и они наполнились слезами.
— Ты пришёл… Я знал. Это Марина? Невестка… А внуки есть? Хоть посмотреть бы разок…
Через два дня они привели дочку. Старик смотрел на неё, как на чудо. Трогал ладошку, плакал.
— Господи… Вылитая бабушка. Красавица… Живи счастливо, внученька…
На четвёртый день позвал Ивана.
— Прости, сынок… За всё. За то, что не любил. За то, что мать загубил. Прости…
Иван сжал его руку. Крепко. Без слов. Это была единственная фраза: «Прощаю».
Через неделю отца не стало. Иван сам организовал похороны. Похоронил рядом с матерью. Никто не пришёл. Но впервые за много лет в душе стало тихо.
Он ничего не был должен. Но сделал всё — по совести.
