Когда автобус сдался, а жизнь вдруг ожила
Татьяна Борисовна возвращалась с дачи с внуками. Август раскалял асфальт, дети хныкали, а рейсовый ПАЗик, не выдержав духоты, заглох посреди трассы. В салоне поднялся ропот — пассажиры вздыхали, обмахивались газетками и ворчали на шофёра. А Татьяна Борисовна смотрела на уставших малышей и понимала: ждать следующего автобуса — мучение. Надо звонить сыну, пусть забирает. Уже потянулась за телефоном, как вдруг рядом притормозила «Лада». Окно опустилось, и из салона выглянул мужчина.
Но история эта началась гораздо раньше…
Замуж Татьяна Борисовна вышла не по любви и не по расчёту — так, по нужде. В её родном Коломне в двадцать пять лет на девушку уже косились: «в девках засиделась». Вот и подвернулся Виктор — местный умелец с золотыми руками и слабостью к стопочке. Родня настаивала, подружки уже с детьми гуляли… Она и согласилась.
Сначала ещё как-то терпели друг друга. Она пыталась найти в муже что-то хорошее, он особо не старался. Брак превратился в совместное прозябание. Потом родился сын Сергей, через два года — дочь Лена. С рождением детей Виктор окончательно пустился во все тяжкие. Сначала брался за любую работу — кому забор починить, кому баню смастерить, платили кто рублём, кто картошкой. А когда перебрались в Москву, в доставшуюся по наследству «трёшку», всё пошло наперекосяк.
Виктор нигде подолгу не задерживался: то на стройке, то в такси, то в гараже ковырялся. Татьяне пришлось устроиться в детский сад нянечкой, лишь бы детей пристроить. Денег вечно не хватало. Лихие девяностые, пустые полки, очереди за гречкой… Домик в Коломне давно продали. А муж любил приговаривать: «Квартира моя, не нравится — ищи, куда податься».
Но податься было некуда. Татьяна держалась — ради детей. Любви к мужу не было, одна усталость да обида. Но годы шли. Она устроилась в бухгалтерию, стала подрабатывать. Виктор то здесь, то там подрабатывал. Хватало на еду, но не на счастье.
Когда Сергей поступил в техникум, а Лене было четырнадцать, Виктора не стало. Инфаркт. Татьяна, конечно, всплакнула — но больше по привычке. Он так и остался для неё чужим. Похоронила и осталась одна с детьми. Ей тогда было всего сорок пять, но чувствовала себя старухой. Ни любви, ни надежд, ни мечтаний.
Она жила для детей. В их личную жизнь не лезла, лишних вопросов не задавала. Сама знала, каково это — жить с нелюбимым. Даже внуков не выпрашивала: всему своё время. Но когда и Сергей, и Лена обзавелись семьями, сыграли свадьбы, а потом и внуков ей принесли — сердце оттаяло.
Дети заботились о матери, а она частенько сидела с малышами. Вскладчину купили бабушке домик в Подмосковье, и каждое лето Татьяна Борисовна проводила там с внуками, в тиши да покое.
Жизнь текла спокойно. Без потрясений, без страстей. И Татьяна Борисовна уже смирилась, что её женское счастье — в прошлом. Пыталась вспомнить что-то хорошее о браке — и не могла. Ведь выходила замуж без любви…
А потом случился тот самый день. Возвращались с дачи. Автобус встал. Солнце пекло, дети капризничали. Татьяна уже достала телефон, чтобы позвонить Сергею. И тут подъехала машина.
За рулём — мужчина её лет. Опустил стекло, кивнул на автобус:
— Сломался?
— Увы… Жара адская.
— С детьми?
— Да. Собиралась звонить, чтоб забрали.
— В Москву?
— Ага…
— Подвезу. Даже не спорьте. Не под палящим солнцем же томиться.
Татьяна хотела отказаться, но потом махнула рукой — и правильно сделала. Мужчину звали Геннадий. Тоже с дачи возвращался, но на машине. В дороге разговорились. Оказался вдовцом, тоже с внуками нянчился, работал инженером, дом в порядке держал.
И вдруг Татьяна почувствовала то, чего давно не знала. Трепет. Смущение. Или это те самые «бабочки», о которых она читала в романах, но никогда не верила, что они бывают наяву?
Когда приехали, Геннадий, увидев сумки, помог донести до квартиры. Татьяна предложила чаю. Дети играли в комнате, а они сидели на кухне и болтали. О жизни, о прошлом, о внуках. Вечер пролетел незаметно. Только когда приехал Сергей за детьми, Татьяна опомнилась. Геннадий попрощался, смущённо ушёл. И… номерами не обменялись.
Осознание нахлынуло, когда она осталась одна. Сердце сжалось от неожиданной тоски. Даже стыдно стало — в её-то возрасте… Может, он просто из вежливости посидел? И больше не появится?
Прошло несколько дней. Татьяна уже убедила себя, что всё это мимолётно. Но однажды вечером, когда она собиралась заварить чай и включить «Иронию судьбы», раздался звонок.
На пороге стоял Геннадий. С букетом алых гвоздик и коробкой «Птичьего молока».
— Извините, что без предупреждения… Но номера вашего я не спросил. А забыть не смог.
Татьяна засмеялась сквозь слёзы.
— Я так рада, что вы пришли.
И пусть ей уже далеко за пятьдесят. Пусть седина в волосах, а спина к дождю ноет. Но впервые за долгие годы она чувствовала себя женщиной — желанной, нужной, любимой.
Так бывает. Когда автобус глохнет, а сердце — внезапно заводится. Когда жизнь, пройдя через боль и разочарование, вдруг дарит шанс — на любовь. Настоящую, взрослую, тихую, как закат над подмосковным лесом.
И если вам кажется, что всё уже позади — не верьте. Главное может быть впереди.
