Это произошло в феврале, в один из тех бесконечных вечеров, когда зима будто специально растягивает ночь, испытывая людей на прочность. Муж ушёл в ночную смену, а я с двухлетним сыном Тишиком осталась одна в нашей съёмной квартирке на окраине Казани. Я как всегда пыталась уложить его спать, но без толку. Малыш капризничал, ворочался, и в конце концов я махнула рукой, решив дать ему немного побаловаться, а сама пошла на кухню — заварить чай.
Не успела я даже подойти к шкафу, как из комнаты раздался пронзительный вопли и резкий, хриплый кашель. Сердце ушло в пятки. Я бросилась в комнату — Тишка стоял посреди комнаты, заливаясь слезами, захлёбываясь от кашля.
— Где болит? Тиш, сынок, что с тобой? — я опустилась перед ним на колени, хватая его за плечи, осматривая, ища хоть какую-то подсказку.
Он только плакал и кашлял, кашлял так, что стало ясно: что-то попало не в то горло. Я попыталась разжать ему рот, но он сжал его ещё крепче, а в глазах стоял чистый ужас.
Мне было всего двадцать. Девчонка, которая ещё вчера не умела даже пельмени лепить. А сейчас на руках у неё задыхается ребёнок. Он уже начал синеть, хватая ртом воздух. Я кинулась к телефону. Пальцы дрожали, как осиновый лист, когда я набирала «03». И — ничего. Ни гудков. Ни звука. Полная, мёртвая тишина. Я сбрасывала, набирала снова — телефон молчал.
Мобильников у нас не было. Мы только-только справили свадьбу, ютились в этой крохотной квартирке, считали каждую копейку. Я прижала Тишку к груди и зарыдала, забыв обо всём. В голове был только один крик: «Господи, помоги!» Я не знала молитв, не умела обращаться к Богу. Но в тот миг я говорила с Ним. Как с самым близким. Умоляла.
И вдруг… раздался стук в дверь.
Я бросилась открывать, хотя знала, что муж ещё на работе. За дверью стоял незнакомый мужчина лет сорока. Высокий, усталый, с добрыми глазами.
— Добрый ве… — начал он, но, увидев моё лицо, замолчал. — Что случилось?
Не знаю почему, но я тут же выпалила всё. От начала до конца. Он слушал не больше минуты, потом молча отодвинул меня и зашёл в квартиру.
Я шла за ним, как в тумане. Он присел перед Тишкой, что-то тихо сказал, и — словно по волшебству — мой сын успокоился. Через пару секунд мужчина повернулся ко мне и, разжав ладонь, показал крошечную стеклянную бусинку.
— Вот что мешало ему дышать, — спокойно сказал он. — Проглотил, но застряло неглубоко. Повезло, что я рядом был.
И тут я вспомнила: да, пару дней назад порвалась нитка старого бисера. Я собрала почти все бусины… кроме одной, самой маленькой.
Звали этого мужчину Владимир. Оказалось, он детский врач. Ехал с дежурства, и прямо у нашего дома его «Жигули» вдруг заглохли. Не зная, что делать, он решил попросить телефон — домофона не было, вот он и постучал в первую попавшуюся дверь. В нашу.
Как выяснилось позже, телефоны не работали во всём подъезде — авария на линии. Но после чашки чая, на которую я всё же уговорила его остаться, Владимир вышел во двор — и машина завелась с пол-оборота. Будто ничего и не было.
С тех пор я часто думаю: случайность ли это? Или всё-таки Божий промысел?
Теперь я хожу в храм. Ставлю свечку за здравие раба Божьего Владимира. И когда смотрю на школьные фотографии уже повзрослевшего Тишки, понимаю: Бог слышит. Даже без молитв.
