28 февраля, 2025г.,Москва.
Сегодня в приёмный кабинет больницы я оказался «на дежурном», хотя выходной день обычно я бы посвятил себе. На улице не лежал снег, но небо низко нависало, будто готовилось к буре, и в переулке послышался гул сирен скорой помощи.
Похоже, привезут когото тяжёлого, задумчиво сказал старший врач, пока дверь открывалась.
В коридоре сразу раздались крики: Откройте двери! Принесите его сюда!
Немного позже в приёмный кабинет вошёл мужчина, в объятиях которого держался ребёнок на коляске. За ними, держась за голову обеими руками, шла женщина с бледным лицом, вопившая: Правда, он жив? Верно?
В тот момент я был дежурным хирургом. Не люблю работать в выходной, но иногда такие ночи заставляют ускорять время. Врачтерапевт, лаборант, рентгенолог все мгновенно собрались, чтобы решить проблему.
Куда? прошептал отец, заплаканный. Куда меня вести, помогите! Я же врачвоенномедик, вы всё сможете
Старший хирург крикнул: Снимите ребёнка с кушетки, осмотрите, подготовьте реаниматологов.
Глядя на малыша, я понял, что всё уже повторяется. Год назад в декабре, когда покрывал снег улицы, я спасал ребёнка, найденного в заснеженной канаве после того, как его мать не вернулась из детского сада. Мы обыскали район, нашли его в подземном резервуаре, где вода уже успела поглотить всё.
Сколько времени прошло? спросил я.
Не знаю, ответил отец. Соседи нашли его в канаве, он ещё дышал. В машине уже делали искусственное дыхание
Я снял шапочку, расстегнул курточку. Лицо было синюшным, зрачки не реагировали, пульс и дыхание отсутствовали.
Воду убирали? спросил я.
Похоже, нет.
Нам пришлось вытягивать ребёнка, накладывать искусственное дыхание, проводить компрессии. Вода изо рта вытекала, а я, опираясь на колено, нажимал на спину, пытаясь вывести её наружу. Затем положил малыша на стол, сделал принудительный вдох, трижды сжал грудную клетку.
«Холодное время, мозг может ещё спать», эти мысли держали меня в надежде, пока стрелки часов медленно шли: две, три, пять минут. И вдруг лёгкое шипение, как мурлыканье котёнка.
Ребёнок громко вдохнул, словно вырываясь из цепких лап смерти.
В реанимацию, нужна искусственная вентиляция, приказал я.
Алеша, сынок, он жив? крикнула мать, всё ещё в оцепенении.
Коллеги позвали службу спасения МЧС, которая через два часа привезла детского реаниматолога.
В палате, где он лежал, царила напряжённая тишина, мерцали ночные лампы, работал аппарат искусственного дыхания. Узкие зрачки всё ещё светились, и специалисты решили, что мозг может быть жив.
Но через два часа пришли специалисты, сказавшие:
Ребёнок не жизнеспособен, мозг погиб в результате клинической смерти, отключите аппарат.
Все в палате замерли.
Если зрачки реагируют, мозг жив, возразил реаниматолог.
Мы предложили использовать детский катетер, хотя у них его не было. Врач из соседней бригады спросил, есть ли шанс.
Попробуем, почти хором ответили женщины.
Когда они пытались установить катетер, из него вырвался яркожелтый поток, обрызгавший всю группу.
Живой! воскликнули мы.
Через три часа из реанимации вывели Алешу.
Два года спустя, случай с Алешей всё ещё живёт в памяти. Однажды в выходной меня позвал в дверь человек, чей взгляд был знаком.
Вы меня не знаете? спросил он.
Я помню… вы лечились у меня? растерялся я.
Не друг, а мальчик?
Из-за его спины выглянула улыбающаяся детская мордашка это был Алеша.
Алеша? спросил я, не веря.
Да, Алексей. Пойди, поздоровайся со своим спасителем. Мы долго не могли найти ваш адрес, а вы весь мир объехали. Теперь можем вновь встретиться.
Он читал стихи, бегал по комнате, показывал мне ракушки, слушал шум моря.
Папа говорил, что каждый должен уметь плавать, иначе утонет. Ты умеешь? спросил он.
Конечно, умею, ответил я, желая ему счастливого плавания.
Сейчас я работаю хирургом в поликлинике Москвы. На очередном осмотре к мне подошёл офицеркапитан третьего ранга.
Здравствуйте, Михаил Борисович, давно хотел вас встретить, сказал он баритоном.
Здравствуйте, Алексей Иванович, ответил я, глядя в свою медицинскую книжку.
Мы знакомы! воскликнул он. Алексей? Алеша?
Да, это я. Поручил МЧС, но сейчас я морской офицер.
Эти встречи напоминают, как странно переплетаются судьбы, когда жизнь спасается, а потом возвращается в обычный ритм. Я снова записываю в дневник, как важен каждый вдох и каждый шанс, который мы дарим.
