В кухне стоял густой аромат жареных котлет. Катя ловко переворачивала их на сковороде, добиваясь идеальной золотистой корочки. В соседней комнате тихонько посапывал в кроватке маленький Артёмка. День выдался тяжёлым — бессонная ночь, горы стирки, уборка, готовка, снова пелёнки. И всё это в одиночку.
Вдруг — плач. Тот самый, от которого у матери сердце сжимается в комок.
— Серёжа, подойди к Артёму! — крикнула Катя, не отрываясь от плиты, но надеясь на отклик мужа.
Тишина.
Она швырнула лопатку, оставила сковороду и рванула в детскую. Подхватила сына на руки, укачала, успокоила. Вернулась — и поняла: котлеты подгорели. Горечь витала в воздухе.
— Ну вот, теперь выбросить. Спасибо, Серёжа, — сдавленно произнесла она.
Малыш снова захныкал. А Серёжа? Сидел, как вкопанный, перед телевизором. Шёл его любимый хоккей.
— Серёжа! Я ничего не успеваю! Займись ребёнком! — голос её дрогнул. И тут из комнаты раздался ликующий вопль:
— Шайбаааа!!!
Артёмка вздрогнул и зарыдал ещё громче.
Катя снова бросилась к нему, прижала к груди. Усталость сменилась яростью. Вернувшись на кухню, она опустилась на стул, закрыв лицо руками. Потом подошла к мужу.
— Серёжа, выйди с Артёмом на прогулку. Мне надо закончить дела, да и просто передохнуть…
— Ты что, слепая? Я занят! — отмахнулся он, не отрывая взгляда от экрана.
— Всё. С меня хватит, — ледяным тоном сказала Катя. — Наслаждайся свободой, Серёженька. Я ухожу. К маме.
Быстро собрала вещи, укутала малыша. Коляску помог донести сосед — как раз выходил из подъезда. Через час Катя стояла на пороге родительского дома.
— Мам, мы с Артёмкой поживём у тебя. Ненадолго, — голос дрожал, но глаза горели решимостью.
— Живите, сколько нужно, — мягко сказала мать. — Что-то случилось?
— Нет, просто устала. Ты же в отпуске — поможешь немного?
Вечером зазвонил телефон. На экране — «Серёжа».
— Кать, ты где? — прозвучало растерянно.
— Я всё сказала перед уходом. Или хоккей был важнее?
— Я просто не расслышал… — пробормотал он.
— Вот и беда твоя — ты ничего не слышишь. Ни меня. Ни сына. Только себя да шайбу.
— Опять начинаешь, — буркнул он и бросил трубку.
Через час — новый звонок:
— А ужин где? Почему ничего нет?
— А ты почему не помог? Я не успела. Хочешь знать, почему? Потому что всё на мне одной.
— И когда вернёшься?
— Не знаю. Может, через месяц. Может, через год.
— Зачем тогда замуж выходила, если без мамки ни шагу?!
— Зачем? — её голос взлетел. — Чтобы кормить тебя, убирать за тобой, стирать и слушать про твой хоккей?! Сбылась мечта идиота!
— Хочешь, чтобы я по бабам шлялся? Не дождёшься! Лучше разведусь, чем под пятой жить!
— Ну и вали. Разводись. — Она отключилась.
Мать, сидевшая в гостиной, подошла:
— Всё же поссорились?
— Мама… я не прислуга. У меня нет сил. Я прошу немного — просто помочь. А он кричит: «Разведусь!» Пусть идёт.
— Катюша, не спеши. Да, он виноват. Но ребёнку отец нужен. Может, ещё не всё кончено.
Прошла неделя. Звонок.
— Кать, я скучаю… Приезжай, — голос его стал жалобным.
— Я только начала отдыхать. Благодаря маме.
— То есть не вернёшься? — тон резко изменился.
— Вернусь. Если поможешь. Не прошу ночами вставать. Но в выходные — пожалуйста. Ты отец.
— Не надейся! Я мужик, а не нянька! Бабские дела — не моё!
Прошёл месяц. Артёмка начал спать спокойнее. Катя наконец перевела дух. В субботу она подошла к матери:
— Мам, я поеду к Серёже. Попробую поговорить. Потом вместе за Артёмом приедем.
— Давно пора, дочка.
Катя приехала домой. Ключ ещё был при ней. Открыла дверь. Разделась. И вдруг увидела в прихожей чужие туфли.
Кровь застыла в жилах.
Зашла в спальню. На кровати был он. И не один.
Развернулась молча, лицо побелело.
— Катя! Подожди! Это ничего не значит! Я… Я только тебя люблю! — он вскочил, растерянный.
Она даже не оглянулась. Эти слова больше не значили ничего.
Она могла простить равнодушие, лень, даже его хоккей. Но не предательство. Не в доме, где она хотела начать всё заново.
Порой женщине нужно лишь одно — чтобы её слышали. Не ради криков. Ради тишины, в которой спит ребёнок. Ради дома, где она не одна. Ради мужчины, который не боится обнять и дитя, и жену.
Но если вместо этого он держит в руках только пульт, а не ответственность — не удивляйся, если она уйдёт. И не вернётся.
Даже если котлеты больше не горят.
