Когда я записала на чистом листе «Отставка Марина Ильина», я не сделала этого из слабости. Я сделала это, потому что у меня уже был план.
Восемь лет я стирала следы своего прошлого из кабинета Николая Орлова а теперь пришло время вернуть их один за другим.
Все началось тем вечером, когда я снова услышала, как он хвастается «смешной историей» из гимназии. Он говорил громко, самодовольно, пока коллеги смеялись. В зале была его новая ассистентка молодая девушка по имени Ирина, с робкими глазами и мягким голосом.
Когда мужчины вышли, я увидела её в туалете со слезами на глазах.
Что случилось, девчонка? спросил я.
Ничего просто он меня унижает. Говорит со мной так, будто я не человек.
Тогда я поняла я не была единственной, кого он ранил.
С той ночи я начала наблюдать за ним. Каждый его шаг.
Часы, которые он всегда оставлял на столе. Ноутбук, который он никогда не закрывал. Папки в нижнем ящике, полные поддельных подписей и названий несуществующих фирм.
Однажды ночью я сделала снимки на телефон Тимофея единственное, что осталось от него.
«Помоги мне, сынок», прошептала я, щёлкнув кадрами в темном офисе.
На следующий день я обратилась к начальнице отдела кадров, госпоже Петровой женщине с острым умом и прямым взглядом.
Вы уверены, что делаете, Марина? спросила она.
Он украл не только деньги, госпожа Петрова. Он украл мою жизнь.
Через две недели в компании всё взорвалось: проверки, аудиты, нервные разговоры, запертые двери. Люди шептались в коридорах.
Николай ворвался в здание смятый костюм, искривлённый галстук, глаза без уверенности и сна.
Кто это сделал? Кто осмелился копаться в моих делах?! закричал он.
Наши взгляды встретились.
На мгновение он замолчал.
Ты была это? прошептал он.
Я? Я только убираю, господин. Как всегда.
Через несколько дней меня вызвали дать объяснения. Я сказала правду: нашла подозрительные документы и сфотографировала их. Ничего не сказала о Тимофее. Ни о нас.
Его уволили.
Скоро во всех новостях говорили о скандале:
«Исполнительный директор Орлов Групп обвинён в финансовых махинациях и злоупотреблении властью».
Впервые за годы я дышала спокойно. Но радости не чувствовала. Только тишину.
В один дождливый вечер, собирая мусор и тряпку, дверь офиса открылась.
Он стоял там мокрый, согнувшийся, с пустыми глазами.
Почему ты мне это сделал? спросил он тихо.
За все годы, когда ты спал спокойно, зная, что разрушил две жизни.
Что ты имеешь в виду?
Я говорю о твоём сыне, Николай. О мальчике, которого ты бросил.
Лицо его побелело.
Мой сын?
Да. Тимофей. У него были твои глаза. Он умер в девять лет. Шестьдесят тысяч рублей я собрать не смогла.
Воцарилась тишина, тяжёлая как камень.
Не знал, Марина не знал
Знал. Просто тебе было удобно забыть.
Он сделал шаг ко мне.
Позволь мне хотя бы сейчас помочь тебе.
Поздно, господин. Мне не нужны твои извинения.
Я вышла. Не обернулась.
В тот же вечер позвонил телефон.
Марина Ильина? Мы из газеты «Московский курьер». Вы работали в Орлов Групп, верно?
Да, а что?
Мы хотим взять у вас интервью о смелости сказать правду.
Я молчала долго. Было ли это смелостью? Или просто боль, нашедшая голос?
Через неделю вышла статья:
«Женщина, восемь лет очищавшая офис мужчины, разрушившего её жизнь».
Чернобелая фотография у заголовка. Николай исчез. Его никто не видел.
Я переехала в маленькую квартирку в Люберцах. Каждое утро я поливала растение на подоконнике. Назвала его «Тимофей».
Он рос медленно, но крепко даже без солнца.
В одно воскресенье в дверь постучала Ирина.
Марина, я просто хотела вам поблагодарить. С тех пор как вы сказали правду, многие женщины нашли силы заговорить.
Я улыбнулась.
Не я говорила, милая. Жизнь сделала это.
Уходя, я открыла ящик.
Внутри старая фотография Тимофея. Он улыбался.
Я зажгла свечу и прошептала:
Видишь, сынок? Теперь он знает. И больше никогда не будет спать спокойно.
Я потушила свет.
Впервые за многие годы я ощутила покой.
Каждая слеза, что я оставила на холодном полу его офиса, вернулась как волна.
Я поняла, что иногда справедливость не приходит в суд. Иногда она приходит в руки обычной женщины с тряпкой, разбитым сердцем и смелостью никогда не забывать.
КонецИ глядя на цветущий Тимофей, я наконец поняла, что правда, как весна, способна пробудить жизнь даже после самых тёмных зим.
