Когда я вышла замуж за Натана, ему было шесть лет. Его мать ушла из дома за два года до этого. Мой супруг находился в глубоком горе, совмещал две работы и едва выдерживал нагрузку. Я решила вмешаться, потому что ребёнку нужен был постоянный взрослый. Я была рядом, когда у него царапались колени, когда он забывал домашние задания, когда ночью поднималась температура и когда в школе разбивались сердца.
Когда мой муж внезапно скончался от инсульта, я осталась одна. Я воспитывала Натана без кровных связей, без какойлибо поддержки, только с любовью. Я оплачивала его обучение в университете, помогала переезжать в первую квартиру, плакала на его выпускном.
В день его свадьбы я пришла рано, тихо, не привлекая внимания. В руках у меня была небольшая коробочка с выгравированными серебряными запонками: «Ребёнок, которого я вырастила. Мужчина, которым я горжусь».
Подошла невеста Мелисса. Добрая, но холодная. Ее взгляд скользнул от моих рук к моему лицу.
Привет, сказала она. Я так рада, что ты пришла.
Я улыбнулась. Я бы ничего не пропустила.
Затем она бросила удар:
Чтобы ты знала, места в первом ряду только для настоящих мам. Понимаешь?
Снова улыбнулась, будто ничего не разрушила моего сердца. Организатор и подружка не возразили. Я проглотила слюну. Конечно, я понимаю.
Я отступила в заднюю часть церкви, с подарком прижатыми к коленям, словно спасательный круг. Музыка зазвучала, гости встали.
Натан появился в конце прохода красивый, нервный, с той же кривой улыбкой, которой он радовал меня в шесть лет, оттирая слёзы рукавом. Он окинул взглядом первые ряды, нахмурился, потом медленно посмотрел ещё раз. Его глаза скользнули по церкви, пока не нашли меня, стоящую в глубине между колоннами, ещё держа коробочку.
Он замер. Музыка продолжала звучать, но он не пошёл вперёд.
И тогда он сделал неожиданное: развернулся, прошёл по боковому проходу прямо ко мне, не обращая внимания на поворачивающиеся головы, вспышки камер, на открывшиеся глаза Мелиссы.
Стоя передо мной, он без слов взял меня за руку и повёл к алтарю, на виду у всех, в том числе у неё.
Подойдя к алтарю, он наклонился, шепотом, голосом, полным трепета:
Ты единственная мать, которую я имел. Если ты не в первом ряду, то меня здесь нет.
Он сам посадил меня на семейный скамейку рядом с крестным отцом, где висела табличка «Мать жениха».
Мелисса побледнела, попыталась улыбнуться, но уголки губ дрожали.
Натан повернулся к священнику и громко, ясно произнёс:
Прежде чем продолжим, хочу зафиксировать: эта женщина моя мать. Та, что воспитывала меня, спасала, никогда не уходила. И сегодня я не только женюсь на Мелиссе я официально дарю свою фамилию тому, кто её понастоящему заслуживает.
После церемонии, когда гости поднимали бокалы, Мелисса подошла ко мне с чашкой в руке и тихо сказала:
Похоже, мы начали с плохой ноты. Прости.
Я лишь улыбнулась, держа букет, который Натан подарил мне после «да».
Не переживай, дорогая, ответила я. Теперь мы семья. И в нашей семье первое место всегда будет у того, кто был рядом, когда боль была сильнейшей.
Натан обнял меня сзади, положив подбородок к моей голове, как в детстве.
Я тебя люблю, мамочка, прошептал он.
И впервые за долгое время я плакала от чистой радости.
Потому что истинная любовь не требует кровных уз. Она нуждается лишь в том, кто остаётся. И я никогда не уходила.
