**12 июня 2024 года**
Меня зовут Татьяна Сергеевна, мне шестьдесят восемь. У меня двое сыновей, четверо внуков и две невестки. Казалось бы, с такой семьёй я не должна знать одиночества. Но последние годы живу, будто меня нет ни для кого. Пустая квартира, ноющие суставы и телефон, который не звонит месяцами.
После ухода мужа всё пошло кувырком. Пока он был жив, сыновья хоть изредка заглядывали — на Новый год, по делам. А как только мы его похоронили, их будто подменили. Пять лет. Целых пять лет я не видела своих детей. А живут-то они в этом же городе — на другом конце, но это же всего сорок минут на маршрутке.
Я не упрекала. Просто звонила. Просила о помощи. Когда соседи сверху залили потолок — не сильно, но обои отклеились — обзвонила обоих. Оба пообещали заехать в субботу. Не приехал никто. Пришлось звать мастера со стороны. Дело не в деньгах — в принципе. Обидно, что родные дети не нашли и часа для матери, которая их растила.
Потом сломался старый холодильник. Я в технике не разбираюсь, боялась, что в магазине меня обжулят. Снова позвонила сыновьям — «мам, там же консультанты есть, разберёшься». Пришлось звонить сестре — та прислала свою дочь, мою племянницу Надю, с её мужем. Они всё выбрали, мне только осталось заплатить.
Когда начался карантин, сыновья вдруг вспомнили, что я есть. Правда, звонили раз в месяц, чтобы сказать, как важно не выходить из дома и заказывать продукты онлайн. Но они забыли одну деталь — я не умею. Зато Надя всё показала, оформила первый заказ, скинула список аптек с доставкой и стала звонить почти каждый день.
Сначала мне было неловко. У Нади свои родители, своя семья — муж и сынишка. Но она оказалась единственной, кто заходил просто так. Приносила борщ, лекарства, помогала с уборкой, мыла окна. А однажды приехала просто так — попить чаю и поболтать. Её малыш зовёт меня бабушкой. От него я впервые за годы услышала это слово.
И тогда я решила: раз мои родные дети забыли про меня, раз им важно только то, что можно от меня получить, а не отдать — пусть квартира достанется тому, кто был рядом не на словах. Пошла в МФЦ уточнить про завещание. И, как назло, в тот же день позвонил старший. Спросил, куда я собралась.
Я сказала правду.
Начался кошмар. Крики, ругань, угрозы. «Ты совсем рехнулась?!», «Это наше наследство!», «Она тебя вышвырнет, как только подпишешь!»
А вечером они приехали. Оба. Впервые за пять лет. Привели внука, которого я в глаза не видела. Принесли пирог. Уселись за стол. Я подумала — может, одумались? Но нет. Стали уговаривать, твердить, что у меня есть родные дети, что я не имею права отдавать квартиру «чужой». Обвиняли Надю в корысти, пугали, что она меня выгонит.
Я смотрела на них и не верила. Где вы были все эти годы? Почему вспомнили только тогда, когда почуяли, что квартира может ускользнуть?
Поблагодарила их за «заботу». Сказала — решение принято, и его не изменить. Они ушли, хлопнув дверью. Перед этим пообещали, что я больше не увижу внуков и не дождусь от них ни копейки.
Знаете, мне не страшно. Не потому, что мне всё равно. А потому что терять уже нечего — я и так давно живу, будто меня не существует. Теперь это просто официально.
А Надя… Если она когда-нибудь поступит со мной так, как пророчат сыновья — что ж, значит, ошиблась. Но сердце подсказывает: не ошиблась. Она не просила ни денег, ни квартиры. Просто была рядом. Просто протянула руку. Просто осталась человеком.
И это для меня куда важнее, чем кровные узы.
