Когда мне было тринадцать, я, Иван Сергеевич, научился прятать голод и стыд. Мы жили так бедно в деревне под Новосибирском, что утром часто шёл в школу на пустой желудок. На переменах, когда одноклассники доставали из пакетов яблоки, печенье и бутерброды, я делал вид, что читаю, опускал голову, чтобы никто не услышал, как шепчет мой голодный живот. Но сильнее меня мучила не сытость, а одиночество.
Однажды это заметила девочка. Она ничего не сказала, просто положила на мой стол половину своего обеда. Я покраснел, хотел отказаться, но она лишь улыбнулась. На следующий день сделала то же самое, а потом снова. То был кусок пирога, то яблоко, то булочка для меня целый мир. Впервые я почувствовал, что меня видят, а не только мою бедность.
Через несколько недель её семья переехала, и она больше не появлялась в школе. Я каждый день стоял у дверей, будто ждал, когда она зайдёт, сядет рядом и скажет: «Вот, держи». Но двери оставались пустыми. Её доброта не ушла вместе с ней, она поселилась в моём сердце.
Годы шли, я вырос, стал отцом. Иногда вспоминал её, как чудо, спасшее мой день. Вчера произошёл момент, когда время, казалось, остановилось. Моя дочь, Мария, вернулась из школы и спросила:
Папа, сделаешь мне завтра два бутерброда?
Два? удивился я. Ты обычно даже один не доедаешь.
Она посмотрела на меня серьёзно:
Один для мальчика из моего класса. Он сегодня не ел.
Я разделил с ним свой обед. Остановился. В её жесте я увидел ту же Агафью, что однажды поделилась со мной хлебом, когда мир молчал. Её доброта не исчезла. Она прошла сквозь годы, сквозь меня, и теперь живёт в моей дочери.
Я вышел на балкон, посмотрел в небо, и слёзы сами потекли по лицу. В тот миг я ощутил всё голод, благодарность, боль и любовь. Может, Агафья давно меня забыла. Может, она никогда не узнает, как изменила мою жизнь. Но я буду помнить её всегда.
Одна добрая поступка способна пересечь поколения. И я теперь уверен: пока моя дочь делится хлебом с другим ребёнком, доброта живёт.
