23сентября, 2025г.
Сегодня я задумался о том, как меняет жизнь простое известие о болезни. Моей бабушке, Марии Ивановне, исполнилось шестьдесят, когда ей поставили диагноз. Она приняла его не с паникой, а с тем спокойствием, которое обычно видишь только у тех, кто умеет находить свет даже в тёмных уголках. Села на кухне, налила себе чай, посмотрела в окно и, будто бы шепотом, произнесла:
«Я не собираюсь сидеть дома и ждать смерти. Хочу жить, пока могу».
Мария Ивановна небольшая, всегда улыбающаяся женщина, в глазах которой ещё горит искра, не погасившая от лет, забот и утрат. В её душе всегда пылала жажда жизни: тихая, но упорная, как первоцвет, пробивающийся сквозь утёсы.
Всю свою жизнь она провела в одном доме старом, но тёплом, где всегда пахло яблоками, мятой и свежим хлебом из печи. Там она вырастила пятерых детей, помогала с внуками, принимала гостей и переживала зимы. Этот дом был её вселенной. Но, как выяснилось, она не хотела, чтобы её история закончилась именно здесь.
Через месяц после диагноза она продала дом. Об этом ни одному из нас не сказала, кроме самой младшей сестры, которая сопроводила её к нотариусу. Остальные узнали случайно. Мой двоюродный брат, Дима, зайдя в гости, увидел пустые стены: без мебели, без занавесок, без запаха пирогов, которые когдато встречали каждого переступившего порог. На двери висела табличка: «Частная собственность».
Через несколько дней она отправила нам голосовое сообщение. Голос был ровным, уверенным, чуть усмехнувшимся:
«Я не собираюсь оправдываться. Это моё решение. Всю жизнь я трудилась теперь хочу пожить, пока могу».
Полученные от продажи дома деньги Мария Ивановна вложила в путешествия по России. Не в заграничные отели, а по просторам нашей страны, которую, как она призналась позже, почти не знала. Она побывала у Чёрного моря, в горах Кавказа, в старинных монастырях Суздальских, в небольших городках, где люди ещё приветствуют друг друга на улице, а в каждом переулке звучит знакомый звон колокольчиков.
Она присылала нам открытки, короткие сообщения, фотографии улыбающаяся, загорелая, в компании новых друзей. Иногда исчезала на несколько недель, а потом возвращалась: спокойная, вдохновлённая, будто после долгой беседы с самой собой.
Ктото в семье не понял её поступка. Говорили: «Как она могла? Это же дом, воспоминания, дети, внуки!» Другие восхищались её отвагой. А она отвечала просто:
«Не хочу оставлять стены. Хочу оставить память, что я жила».
И она действительно жила. Последний год прошёл, пожалуй, впервые понастоящему. В её глазах вновь зажегся тот блеск, который мы видели лишь на старых фотоснимках. Она научилась радоваться каждому утру, не откладывая счастье «на потом».
Когда её не стало, мы раскрыли небольшую её чемодан. Внутри десятки билетов, туристические карты, старые открытки, записки с названиями кафе, где она бывала, и более ста фотографий: улыбающаяся на фоне моря, гор, старых домов и улочек. На каждой жизнь, движение, свет.
Дома уже нет. Денег тоже почти нет. Но осталась свобода самое ценное, что у неё было. Свобода быть собой, жить так, как хочется, не ждя разрешения и не оглядываясь.
Я часто думаю: если бы нам сказали, что время уже почти истекло что бы мы сделали? Останемся в четырёх стенах, среди привычных вещей и страхов? Или, как бабушка, наконец решимся жить не «когданибудь», не «потом», а сейчас?
Пусть же эта мысль станет для меня напоминанием: не ждать смерти, а встречать жизнь открытыми глазами, как делала Мария Ивановна. Свобода в каждом нашем выборе.
