Был обычный вечер в нашей маленькой квартирке в Нижнем Новгороде. Я только-только убаюкала маленькую Дашу, выдохнула и налила себе холодного чаю — за день даже перекусить не успела. Грудничок — это не просто ребёнок, это всепоглощающая любовь, которая забирает все твои силы, каждый твой вздох и каждую минуту сна. С тех пор, как Игорь собрал вещи и ушёл, я жила как во сне: ночи в слезах, куча неоплаченных счетов и это вечное чувство, будто ты одна во всей вселенной. Но была она — моя крошечная Дашенька, мой лучик света.
И вдруг — резкий стук в дверь. Открываю, а там — свекровь. Ни звонка, ни слова за все эти месяцы, а теперь вот явилась, будто так и надо. Впустила, конечно, но в воздухе сразу стало густо, будто перед грозой. Она села, посмотрела на меня через прищур — как бабка на базаре смотрит на подпорченный товар — и вдруг выдаёт:
— Ну что, Алёнка, тяжело тебе, я вижу. Одна с ребёнком, без мужа, денег нет. Но я пришла не просто так. Пришла с решением.
У меня сразу ёкнуло внутри. Не с предложением помочь, не с добрым словом — а с *решением*.
— Отдай Дашу нам, — говорит. — Мы с отцом Игоря воспитаем. Ты молодая, ещё замуж выйдешь, детей нарожаешь. А девочке у нас будет хорошо.
У меня в глазах потемнело. Я даже не сразу поняла, что она сказала.
— Что?.. — только и смогла выдохнуть.
— Ты же не справляешься, — продолжила она, будто объясняла очевидное. — Ребёнку нужен порядок, стабильность. А у тебя что? Ни кола ни двора. Зачем мучить и себя, и её?
В ушах звенело, а руки сами сжались в кулаки. Это же не помощь — это похищение под соусом заботы!
— Вы хотите… чтобы я отказалась от своего ребёнка? — прошептала я, чувствуя, как ком подкатывает к горлу.
— Конечно. Ей же будет лучше.
И тут что-то во мне вспыхнуло. Встала, ноги дрожат, а внутри — буря. Всю жизнь эта бабка Игоря крутила, как хотела, а теперь решила и мою судьбу устроить?
— Валите отсюда. Сейчас же, — сказала я тихо, но так, что даже сама испугалась.
— Подумай ещё, — бросила она на прощание.
— ВОН! — сорвалось у меня.
Дверь захлопнулась, а я опустилась на пол и прижала к себе спящую Дашу. Сердце колотилось, будто я от собаки убегала. Гладила её тёплые пальчики и шептала:
— Никому не отдам. Никогда.
Всю ночь не спала. Думала о том, как легко некоторые люди решают, что тебе можно всё отнять — только потому, что им так удобнее. Вспоминала, как носила её под сердцем, как боялась за каждый её вздох, как впервые прижала к груди. А теперь кто-то считает, что я *недостойна* быть её матерью?
Да, мне тяжело. Да, денег нет, холодильник пустой, а счета висят. Но это МОЯ дочь. Я за неё каждый день бьюсь, как лев. Ради неё учусь быть сильной, ради неё встаю, даже когда нет сил.
Я — не идеальная мать. Но я — настоящая. И пусть я буду бедной, но честной, чем отдам своего ребёнка тем, кто видит в ней просто “обузу”.
С тех пор дверь перед свекровью не открываю. И не жалею. Потому что теперь я знаю: пусть весь мир рухнет — свою Дашу я не предам. Никогда.