Когда мы переехали в новый дом, у меня было хорошее предчувствие. Это была новая глава в нашей жизни, и я был к ней готов. Мой муж Игорь и я мечтали дать нашему сыну Тиму свежий старт. Он недавно пережил травлю в школе, и мы хотели оставить это в прошлом.
Дом раньше принадлежал пожилому мужчине по имени Михаил, который недавно скончался. Его дочь, женщина лет сорока, продала нам дом, объяснив, что ей слишком тяжело хранить его.
«Здесь слишком много воспоминаний, понимаете? — сказала она при первой встрече. — Я не хочу, чтобы он попал в плохие руки. Мне важно, чтобы здесь жила семья, которая полюбит его так же сильно, как моя.»
«Я прекрасно понимаю, Анастасия, — ответил я. — Мы сделаем этот дом своим навсегда.»
Мы с радостью обустраивались, но с первых дней началось что-то странное. Каждое утро к крыльцу приходил хаски. Пёс был старый, с седой шерстью и пронзительными голубыми глазами, будто смотрящими сквозь тебя.
Он не лаял, не шумел — просто сидел и ждал. Мы, конечно, кормили его и поили, решив, что он соседский. Поев, он уходил, словно это был ритуал.
«Пап, а вдруг хозяева его плохо кормят? — как-то спросил Тим в магазине, когда мы покупали продукты и еду для пса.
«Не знаю, Тимур, — ответил я. — Возможно, Михаил его подкармливал, и пёс просто привык.»
«Логично, — кивнул сын, кладя в корзину собачьи лакомства.»
Сначала мы не придавали этому значения. Мы с Игорем хотели завести Тиму собаку, но решили подождать, пока он освоится в новой школе.
Но хаски приходил снова и снова. Всегда в одно и то же время, терпеливо сидя у крыльца.
Было ощущение, что это не просто бродячий пёс. Он вёл себя так, будто это его дом, а мы — временные гости. Странно, но мы не задумывались об этом глубже.
Тим был в восторге. Я видел, как сын привязывается к псу. Они играли во дворе, кидали палки, или Тим сидел на крыльце, разговаривая с ним, будто знал его всю жизнь.
Я наблюдал из окна кухни, улыбаясь этой дружбе.
Это было именно то, что нужно Тиму после всего, что он пережил.
Однажды, гладя пса, Тим нащупал ошейник.
«Пап, тут имя! — крикнул он.»
Я подошёл, раздвинул шерсть и увидел потрёпанный кожаный ошейник. Надпись была почти стёрта, но различима:
Михаил-младший.
Сердце ёкнуло.
Совпадение?
То же имя, что у прежнего хозяина дома. Может, это его собака? По спине пробежал холод. Анастасия ничего не говорила о псе.
«Он что, приходит сюда, потому что раньше тут жил? — спросил Тим, широко раскрыв глаза.»
Я пожал плечами, чувству
