Когда отец бросил нас, мачеха вырвала меня из адских объятий детдома.
В детстве моя жизнь была светлой сказкой крепкая, любящая семья в покосившемся домике на берегу Волги, недалеко от маленького городка Кимры. Нас было трое: я, мама и папа. Воздух наполнял аромат маминых свежих булочек, а по вечерам папа рассказывал о своих речных приключениях. Но судьба беспощадный охотник, и она настигла нас, когда мы меньше всего ждали. Однажды мама заболела её смех умолк, руки задрожали, и вскоре она оказалась в холодной больничной койке в Твери. Она угасала, оставив нас в море боли. Папа запил, топя душу в дешёвой водке, и наш дом превратился в руину, усыпанную осколками бутылок и немым отчаянием.
Кухонный шкаф опустел, став немым свидетелем нашего падения. Я тащился в школу в Кимры в грязной одежде, с урчащим от голода животом. Учителя ругали за невыполненные уроки, но как я мог учиться, когда думал только о том, как пережить день? Друзья отвернулись, их шёпот резал больнее ножа, а соседи смотрели с жалостью. В конце концов, кто-то не выдержал вызвали опеку. Чиновники ворвались в наш дом, готовые вырвать меня из дрожащих рук отца. Он рухнул перед ними, умоляя дать шанс. Они дали ему всего месяц последнюю соломинку над пропастью.
Этот визит встряхнул папу. Он побрёл в магазин, принёс еды, и вместе мы отдраили дом, пока он хоть немного не заблестел былой теплотой. Он завязал с водкой, и в его глазах мелькнул отблеск того человека, которого я знал прежде. Я начал верить в исцеление. В одну штормовую ночь, когда ветер бился в ставни, он пробормотал, что хочет кого-то мне представить. Сердце сжалось неужели он забыл маму? Он клялся, что она незаменима, но это спасёт нас от безжалостного ока властей.
Так в мою жизнь вошла тётя Катя.
Мы поехали к её домику в Калязине, старому дому у реки Жабни, среди корявых берёз. Катя была ураганом добрая, но с неукротимой силой, её голос как якорь спасения, взгляд как маяк. У неё был сын, Вадик, на два года младше меня, жилистый паренёк со смехом, пробивающим любую хмурь. Мы сразу подружились носились по улочкам, валялись на берегу, пока не кончалось дыхание. По дороге домой я сказал папе, что Катя как луч солнца, и он молча кивнул. Через несколько недель мы собрали старую жизнь на Волге, сдали дом чужим людям и переехали в Калязин отчаянная попытка начать заново.
Женя собирала нашу жизнь по кусочкам. Она заботилась обо мне с такой любовью, что затягивала самые глубокие раны штопала порванные штаны, варила наваристые щи, а вечерами мы сидели вместе, и Вадиковы шутки разрывали тишину. Он стал мне братом не по крови, а по общему горю. Мы ругались, мечтали, мирились с преданностью, не требующей слов. Но счастье гость непостоянный, и судьба любит его разбивать. В один морозный утро папа не вернулся. Звонок разрезал тишину он погиб, раздавленный грузовиком на обледенелой дороге. Боль сжала меня, как зверь, вырывающий воздух из лёгких. Опекунский совет вернулся холодный, безжалостный. Без законного опекуна они вырвали меня из Катиных рук и отправили в детдом в Угличе.
Детдом был тюрьмой безнадёжности серые стены, холодные кровати, наполненные вздохами потерянных детей. Время ползло, каждая минута удар по душе. Я чувствовал себя призраком брошенным, невидимым, терзаемым кошмарами вечного одиночества. Но Катя не сдавалась. Каждое воскресенье она приезжала с хлебом, шарфами, которые вязала сама, и несгибаемой волей вернуть меня. Она боролась, как львица штурмовала кабинеты, заполняла бумаги, её слёзы капали на документы, пока она билась с бюрократическими цепями. Прошли месяцы, отчаяние грызло меня я боялся сгнить в этой яме. Но однажды утром заведующая сказала: «Собирай вещи. Твоя мать приехала».
Я выбежал и увидел Катю с Вадиком у ворот их лица сияли надеждой. Ноги подкосились, когда я упал в их объятия, рыдания вырвались, как буря. «Мама, прошептал я, спасибо, что вытащила меня из этой могилы! Клянусь, я буду достоин твоей жертвы!» В тот момент я понял семья это не только кровь. Это душа, которая борется за тебя до последнего вздоха.
Я вернулся в Калязин, в свою комнату, в школу. Жизнь вошла в спокойное русло я закончил учёбу, поступил в Тверь, нашёл работу. Вадик и я остались неразлучны, наша связь скала среди бурь. Мы выросли, завели свои семьи, но Катя наша мама осталась нашим якорем. Каждое воскресенье мы врываемся в её дом, где она потчует нас щами и жареной картошкой, её смех смешивается с голосами наших жён, ставших её лучшими подругами. Иногда, глядя на неё, меня переполняет благодарность за это чудо.
Я всегда буду благодарен судьбе за вторую мать. Без Кати я бы пропал сгинул на улицах или сломался во тьме. Она была моим светом в кромешной тьме, и я никогда не забуду, как она вырвала меня с края пропасти.
