Юрий, ты меня слышишь? Значит, мне ждать сорок лет, пока я стану мамой, только чтобы поправить твои юные проступки? И почему я обязана платить за то, что в твоём гараже было интереснее, чем с собственным сыном? с искренним недоумением спросила Агафья.
Агафья, успокойся! упрямо отвечал Юрий. Я был глуп. Не ценил, не понимал, что теряю. А теперь всё упущено, Стёпа меня вообще за отца не считает.
А в чём же он ошибается? горько усмехнулась Агафья. Семнадцать лет он жил не с отцом, а с соседкой по дому. Ты думала, что ребёнка можно выключать и включать, как телевизор, когда захочется «поиграть в папу»?
Юрий помрачнел, нахмурился, и в его глазах вспыхнуло знакомое раздражение то самое, которое Агафья видела каждый раз, когда речь заходила о его отцовских обязанностях.
Агафья, хватит! Всё это дело минувших дней. Дай мне ещё один шанс, настаивал он.
Чтобы ты снова отдал всё мне и оставил ещё одного ребёнка без отца? скрестила руки Агафья. Спасибо, хватило одного. Нет, Юра, это даже не обсуждается.
Лицо мужчины исказила гримаса обиды и гнева. Не найдя ответа, он лишь сердито фыркнул и уткнулся в телефон.
Конфликт на данный момент исчерпан, но проблема осталась. Их разговор оставил у Агафьи тяжёлый осадок, и дело было вовсе не в нелепых требованиях мужа, а в её сыне, Степане.
Агафье было двадцать три, когда родился Степан. Она до сих пор помнила, как стояла у входа в родильный дом, уставшая и счастливая, держала в руках крошечный комочек, завернутый в белый платок. Юрий нависал над ними, как коршун, не отрываясь ни на шаг. Он сиял от радости, поправлял одеяло, целовал Агафью в лоб, иногда благоговейно поднимал сына на руки.
Смотри, какой же он! С такой же ямочкой на подбородке, восхищался он, глаза блестели. Теперь я отец, Агафья. Я только сейчас понимаю, что значит быть папой. Буду гулять, пеленать, учить играть в футбол Я стану лучшим папой на свете, увидишь!
Агафья встречала его взглядом, полным восторга, и поверила каждому слову. Ей казалось, что их семья будет идеальной, полной любви, заботы и совместных радостей.
Но, как часто бывает, реальность оказалась куда более прозаичной и суровой
Глубокая ночь. Тёмные круги под глазами, Агафья катает в кроватке плачущего от колик малыша, уже третий раз за ночь. Юрий ворочается в своей постели, натягивая одеяло на голову.
Да брось ты его наконец! шепчет он. Мне же завтра на работу, рано вставать!
В такие минуты Агафье приходилось уединяться в другой комнате, слёзы бессилия блестят в глазах. Ребёнок крикнет ещё громче, потому что хочет остаться рядом, но у жены просто нет выбора. Она закрывает дверь и часами качает Степана, лишь бы муж смог отдохнуть.
Выходные. Уставшая от недели без сна, она робко просит:
Юр, может, погуляешь с ним хотя бы два часика? Я уже падаю с ног, спать хочу
Агафья, позже? Сейчас не могу, планы. Там парни обещали подгонять машину, будем чинить.
Но я уже не могу
Анечка, ты же у меня сильная. Ты справишься. Я потом вернусь и помогу.
Дверь захлопнулась, оставив Агафью одну со своей «силой» и изматывающим материнским долгом. А «потом» так и не наступало.
Время шло, Степан рос. Агафья пыталась хоть както сблизить отца и сына. Подходит к Юрию, который развалился в кресле и смотрит футбол, протягивает ему розовощёкого карапуза.
Возьми его, побудь с ним немного, просит она, уже не ради отдыха, а чтобы сплотить семью.
Юрий берёт сына нехотя, будто ему подложили подозрительный свёрток. Держит мальчика на вытянутых руках, не прижимая к себе, и смотрит сквозь него на телевизор. Минут пятнадцать и он так же небрежно ставит сына на пол, возвращаясь к матчу.
Степану уже пять. Он сидит на ковре в гостиной, строя замок из кубиков. Юрий идёт к дивану, почти не замечая сына. Сын тоже не поднимает взгляда он уже привык к отсутствию отца.
Юрия нельзя назвать полностью нищим мужем. Он приносит деньги в дом, помогает Агафье с готовкой и уборкой. Но детство сына он прогулял. Стоит ли удивляться, что теперь Степан, повзрослев, не воспринимает его как отца?
Стёпка, как учёба? спросил Юрий в какойто момент.
Э-э ничего, всё в порядке, растерянно ответил сын.
Оценки хорошие? не сдавался Юрий. Если что, могу подсказать. Учёба важна, не хочу, чтобы мой сын стал дворником.
Нет, пап, спасибо. Всё хорошо, сказал Степан и поспешил в свою комнату.
Может, на выходных съездим на рыбалку? крикнул Юрий, уже уносясь к двери.
Но Степан уже не отвечал. Агафья знала, что сегодня у него дискотека в школе, что он пригласил туда девушку с параллели, которая ему нравится, а она отказала, и что рыбалка его не интересует.
Было очевидно, что поезд ушёл. Степан уже не был тем крошечным мальчиком, который жаждал отцовского внимания. Дети, которое Юрий хотел наверстать, безвозвратно исчезли. И когда он понял это, захотел «чистовика» второго ребёнка. Агафья, помня каждую бессонную ночь, категорически возразила.
Семья вскоре стала темой для обсуждения у родственников.
Доченька, я всё слышал, Юрочка всё мне рассказал. Слушай маму, рожай второго. Юра изменился, повзрослел! Не лишай его второго шанса, это же счастье снова растить малыша! сказал дядя.
Свекровь тоже не промолчала.
Агафья, если не родишь, можешь потерять его, сказала она. У мужика мечта быть отцом. Не родишь ты, так родит другая. Тебе и самой это выгодно. Подумай о будущем. Первый сын скоро вылетит из гнезда, а второй скрепит ваш брак и будет поддержкой в старости.
Агафье было особенно обидно слушать такие речи от женщин, которые видели в ней лишь мать и жену, но не уставшую женщину, прошедшую уже этот путь и помнящую, чем он закончился.
В отчаянии у неё возник план, отчасти абсурдный, но наглядный. В кладовке она нашла старую коробку со старыми вещами Степки и откопала пыльный, но ещё работающий тамагочи маленького электронного питомца, которого нужно кормить, развлекать, лечить и убирать за ним.
Когда Юрий вернулся с работы, Агафья вручила ему пластиковое яйцо с крошечным серым экраном.
Что это? озадаченно спросил он, разглядывая «подарок».
Это твой испытательный срок. Попробуй хотя бы десятую часть того, что ждет тебя в роли отца. Игрушку нужно кормить по часам, нажимать кнопки. Если ты ошибёшься, она будет настойчиво пищать. Если через год тамагочи всё ещё жив, я поверю, что ты готов к ребёнку. сказала она.
Юрий сначала посмотрел на жену вопросительно, а потом громко рассмеялся, приняв всё за шутку. Но, увидев её невозмутимое лицо, смех сменился раздражением.
Ты серьёзно? Сравниваешь живого ребёнка с этой штукой?
Начни хотя бы с неё. Если с этой «штуковиной» не справишься, о каком ребёнке может идти речь?
Муж усмехнулся и, полагая, что дело мелкое, сунул игрушку в карман.
Первые три дня он терпеливо просыпался по ночам, чтобы накормить виртуального питомца. На пятый день начал нервничать, но «миссию» не бросал. Через неделю пожаловался, что не успевает работать изза недосыпа.
А на восьмой день, вернувшись домой, он бросил тамагочи на стол. На экране появился крест символ провала.
Забыл покормить, на работе аврал, коротко сказал Юрий, избегая взгляда жены.
С тех пор скандалы не прекратились, но стали тише. Непонимание и обида оставались, однако Юрий уже не настойчив так рьяно.
Три года спустя всё уладилось. Степан, уже студент, привёл в дом свою девушку, и вскоре они объявили, что ждут ребёнка.
Юрий вновь ожил. Его энтузиазм не имел границ. Он стал говорить о втором шансе, теперь уже в роли деда. Подарил молодым коляску, купил кучу комбинезонов и конструкторов. Клялся, что будет самым лучшим дедом на свете, будет помогать, гулять, сидеть.
Агафья наблюдала за этим со здоровым скептицизмом.
Когда внук родился, история повторилась. Первые недели Юрий действительно впрягался: качал малыша, фотографировался, помогал. Но спустя время пыл угас. По его настоянию молодые съехали в съёмную квартиру, а его помощь сократилась до редких, тщательно спланированных визитов по выходным, когда ребёнок был уже выкукан, накормлен и в хорошем настроении. Стоило малышу захныкать, как Юрий находил срочное дело: звонок по работе, встреча, дача.
Агафья приходила на выручку, смотрела на эту картину, на своего сына и его уставшую девушку, и понимала: она приняла правильное решение. Степан вырос чутким и ответственным мужчиной, не оставляющим жену одну. А Юрий он так и остался тем, кто любит лишь идею отцовства, а не её реальность.
