Ты что снова придумала, а? Дом престарелых? Нет, нет и еще раз нет! Отсюда меня живым не вынесешь! громыхнул голос Павла Николаевича, отца Инги Павловны, когда она робко озвучила ему свое решение. Он швырнул в нее чугунной кружкой, намереваясь попасть прямо в лоб. Инга привычно отступила, кружка с грохотом ударилась о стену.
Но Инга понимала: это не может продолжаться. Однажды он что-нибудь натворит, и она не будет знать, как уберечься от последствий. Пока она оформляла бумаги на помещение отца в государственный дом престарелых, ее душила тоска. Не было ни облегчения, ни даже злости только глухое чувство вины, хотя после всего пережитого от нее уже мало что ждали.
Павел Николаевич, садясь в такси, ругался матом, вырывался, клял всех подряд от дочки до сотрудников, кто помогал ему выйти за ворота старой московской квартиры.
Инга стояла за мутным оконцем в коридоре и сжимала руками подоконник, глядя, как машина плавно уходит к МКАДу. Перед глазами мелькнуло: точно так же они с матерью уезжали отсюда, когда ей было всего семь, и мир обрушился.
Инга была единственным ребенком. Ее мать, Ольга, так и не рискнула рожать снова, вымотанная жизнью с властным мужем, обожавшим командовать и унижать.
Павел Николаевич был человеком старой закалки. К тридцати восьми женился ради галочки в анкете для карьерного роста, приличия, чтобы отчетность в органах была чиста. Ольга простая провинциалка, учившаяся в педучилище, а ее родители всю жизнь пахали на фабрике. Для семьи женщины породниться с начальником отдела само по себе событие. Сватовство прошло всухую, без ее мнения, свадьба с размахом, но родителей невесты не позвали: «совсем не того круга».
Переезд в столицу, в квартиру мужа, для Ольги означал начало настоящих испытаний. Новый «учитель», приставленный Павлом, учил ее утирать слёзы, не перечить мужу, держать спину, и вовремя скрывать свое мнение.
Как день прошёл? Павел Николаевич захлопывал дверь, тяжело садился в кресло у окна.
Всё хорошо, Павел, отвечала едва слышно Ольга. Научилась, как правильно сервировать стол, начала читать английские слова.
Вот и молодец, только не забывай: руки должны быть белые, сама всегда аккуратная. А то выглядишь, как крестьянка. Будешь нормально себя вести дам тебе водителя и домработницу. Но пока рановато.
Но редкие ясные дни Ольге почти не выпадали. Павел приходил домой поздно, раздражённый, злой, искать виновного было делом привычным. Слугам можно было выговор дать, но они вправе уйти, и мало ли что потом разболтают. Жене некуда деться, кроме как молчать да сжимать кулаки под столом.
Через месяц после свадьбы первый удар по щеке. Просто так, чтобы показать, кто хозяин. Потом такие сцены стали частью обихода. Павел бил с расчетом, сдержанно, стараясь не оставить следов, но взгляд Ольги день ото дня делался тусклым. В синяках она улыбалась на приемах, на фото с важными людьми.
Прошёл год все вокруг начали волноваться: почему в молодой семье нет детей?
Павел, ты мужик, а детей нет! раз за разом ехидничали коллеги. Что ж твоя Ольга еще не беременна? Показывай её врачам, время идёт.
Она учится ещё, сухо парировал тот.
Зачем женщине учиться, если кухня и дети есть? Пусть бросает, лечится, а то скоро молодой не будет!
С того момента жизнь Ольги обратилась в череду анализов и приемов у специалистов. Павлу пришлось даже прекратить поднимать руку на жену, чтобы врачи не могли задать лишних вопросов.
Месяцы обследований не обнадежили: Ольга была здорова. Проблема крылась в Павле. Один врач рискнул сказать прямо: «Пора бы и вам провериться». Павел едва сдержал ярость.
Да я? Да я пару звонков и тебя в лучшем случае в сельскую ветлечебницу занесёт работать!
Ваши угрозы не помогут проблема ваша, без страха отвечал доктор.
Через месяц, после всех анализов, Павел получил вердикт: шансы стать отцом малы.
Он злился, смотрел волком на жену и злость изливал по мелочам: теперь она даже не плакала, а сжималась в угол, как статуя.
Чтобы забыться, Павел завёл себе любовницу, и на какое-то время в доме стало чуть спокойнее.
Только через два года Ольга вдруг ощутила признаки беременности случилось чудо. В роддоме появилась девочка, Инга, похожая на Павла, но тот так и не научился испытывать нежности. Воспитанием ребёнка занималась мать и няня. Отец неделями её не замечал.
Инга подрастала с ней росло и раздражение Павла.
Впервые он ударил дочь, когда та в пять лет просила вернуть чужую куклу он только что вернулся с совещания и не мог слушать детский плач. Гневно подняв Ингу за руку, он бросил её на диван, оборвал криком: «Не смей меня злить больше!»
С того дня Инга была тише воды, ниже травы. Однако Павел быстро раз за разом переходил черту мог унизить, передразнить даже при гостях.
Павел Николаевич, ваша Инга талантливая скрипачка, может, сыграет?
Скрипачка? Да она смычок с палкой путает! Хотя если хотите, велю ей но слушать сложно.
Сжав зубы, Инга приносила инструмент: страх сцены остался с ней навсегда, и ни разу больше она не взяла в руки скрипку, хотя могла бы быть выдающейся музыкантшей.
Она часто смотрела на открытки с красивыми семьями и не понимала: почему именно ей досталась такая участь? Почему у неё нет семьи, как в книжках?
Матери быть примером Инге тоже не удалось: Ольга так и не смогла полюбить дочь мужа-тирана. В тринадцать Инга потеряла мать та разбилась в автокатастрофе по официальной версии. Истинную причину никто не называл.
После школы Инга поступила в педагогический институт отец решил за неё. Позднее Павел Николаевич совсем ушёл в свои дела потерял влияние и почти всё нажитое. Последние сбережения ушли на юристов, чтобы его не посадили за аферы по службе. В итоге, от греха подальше, его отправили на пенсию, и он поселился на даче под Серпуховым. Инга к нему не ездила.
Оставшись один, Павел начал быстро сдавать, а тоску и злобу выплёскивал на случайных соседей. Начались странности, полиция и врачи стали всё чаще названивать Инге: «Приезжайте, с отцом беда» Пришлось брать его к себе в квартиру.
Поначалу Павел обрадовался: появилась новая жертва для скандалов. Каждый день крики, угрозы, разбросанные по дому вещи. Инга переселила его в отдельную комнату и поменяла замки, но даже это не остановило беспредел. Когда признаки старческого слабоумия усилились, пришёл черёд самого трудного решения отправить отца в дом престарелых.
Семьи у Инги не стало: детства не было, доверия к людям ни на грош. В коллективе она держалась особняком, друзей не появилось.
Когда перед ней встал вопрос платить за престижный дом престарелых двадцать пять тысяч рублей в месяц Инга устроилась на подработку, но часто себе отказывала в самом необходимом.
После того дня, как отца увезли, Инга несколько суток ходила потерянная. Всё вспоминала, как когда-то давно они с мамой тоже пытались сбежать, но муж догнал и вернул домой. А спустя полгода Ольга погибла.
Навещая отца, Инга всегда плакала то ли от жалости, то ли от чувства вины, будто бы этому научили её родители лучше всего.
На этом мучения не закончились: на фоне постоянного стресса у Инги начались проблемы со здоровьем, и душевная рана так и не заживала.
