Когда ты собираешься съехать, Маричка?
Мама стояла в кухонном проёме, опершись на дверную раму. В её руках чашка чая, а в голосе слышалась безразличность, почти пренебрежение.
Чтото съехать? Марина медленно оторвалась от ноутбука, согревающего её колени. Мам, я же живу здесь. Я работаю.
Работаешь? переспросила мама, и на её лице мелькнула кривая улыбка. Ну да, ты вот сидишь в интернете, пишешь стихи? Или статьи? Кто вообще это читает?
Марина резко закрыла крышку ноутбука. Сердце сжалось. Её работа уже не первый раз называли «не настоящей», и каждый раз это звучало, как оскорбление.
Она действительно старалась. Фриланс это нескончаемые правки, дедлайны, тексты «на утро», клиенты, которые требуют всё вчера и задерживают оплату
У меня постоянные заказы, выдохнула она. И деньги тоже есть. Я оплачиваю коммуналку, я
Никто от тебя ничего не требует, отмахнулась мама. Просто такова ситуация, Мариш. Ты уже взрослая, всё понимаешь. Толя с Олей и их детьми хотят съехать. У них двое детей, в их однокомнатной квартире тесно. Ты же знаешь.
А я что? Я ведь не семья? вдруг вырвалось. Голос дрожал.
Ты одна, Марин. Ты сама себе. А у них дети, семья. Ты у нас умница, самостоятельная. Найдёшь, где жить. Может, наконецто устроишься на обычную работу.
Люди с девятого до шестого работают, кстати, а не ночами за ноутбуком сидят.
Марина молчала, ощущая ком в горле. Объяснять было бессмысленно мама никогда не понимала, чем она занимается. Ни разу не спросила: «Что ты пишешь? Где можно прочитать?» только упрёки, снисходительные взгляды, фразы вроде «Лучше бы кассиром стала».
Слова «одна» звучали в ушах, как приговор, как повод стереть её из квартиры, из жизни, из семьи.
Когда отец вернулся с работы, разговор возобновился, но теперь в комнате были он, мама и она словно на домашнем суде.
Толя с женой многого добились, начал отец, садясь в кресло. Оба работают, двое детей.
Ты Да, ты молодец, что не сидишь сложа руки. Но пора серьёзно относиться к жизни.
Пап, я живу здесь. Я не лентяйка! Я зарабатываю, пусть даже дома, пусть даже в пижаме! Но я плачу за еду, за коммунальные услуги, я не живу у вас на шее!
Ты не поняла, перебил он. Дело не в деньгах. Дело в необходимости.
У Толи двое детей, слышишь? Младшему полтора года. Квартира им нужна, им тяжело.
А мне легко?! вырвалось из неё. У вас, по вашему мнению, у меня нет трудностей?! Мне 28, нет поддержки, ни мужа, ни детей. Только работа, которой вы сами не признаёте!
Они переглянулись, будто её слова их утомили, будто всё, что она сейчас говорит, прихоть, а не боль.
Ты же сильная девочка, мама печально кивнула. Ты справишься. Толя с Олей даже и не думали
«А у меня есть время?» проскользнула мысль, но она не произнесла её вслух, потому что сил уже не осталось.
Куда вы предлагаете меня отправить? спросила она хрипло. Я ничего у вас не прошу: ни денег, ни помощи. Только уголок, только понимание.
Ну найдёшь съёмное, неуверенно сказала мама. Сейчас всё так: молодёжь живёт в съемных квартирах. А ты же официально не работаешь, значит без привязки.
Вы что, вообще слышите себя?!
Марина уже не помнила, как закончился тот вечер. Она вспомнила лишь, как долго сидела на подоконнике, глядя в темный двор. Дождь шёл, словно назло, и капли по стеклу текли, как слёзы без рыдания.
Утром её разбудил шум в коридоре: чемоданы, голоса, суета.
Мариш, мы пока положим вещи Толи в кладовку, сказала мама, не глядя на неё. У них переезд, ты понимаешь.
Понимала. Всё с самого начала. Но жить с этим было отвратительно.
Марина, видишь, у нас всё решено, говорила мама тем же тоном, будто просит передать соль за ужином. Просто, буднично, без душевного шума.
То есть вы не спрашиваете, не предлагаете вы просто ставите факт?
А что тут спрашивать, Марина? Ты уже взрослая. Пора сама разбираться, а не в детском саду.
К тому же, это временно. Найди аренду потом, может, чтото изменится.
Временно? Ага. На пару десятков лет, пока у Толи внуки не подрастут.
Снова твоя ирония, мама закатила глаза. Ты всё воспринимаешь в шипении.
Мы же с заботой. Мы же не враги. Но нужно понять: семья это не только ты.
Конечно, не только я, горько улыбнулась Марина. Всё для Толи. Всё ради Толи. А я лишняя. Призрак на диване. С глаз прочь, так?
Ты перебарщиваешь, снова появился отец в дверях. Толя сын, в какомто смысле. А ты ты сильна. Ты нас поймёшь.
«Я не хочу быть сильной. Я просто хочу быть нужной»
На следующий день Марина осмотрела комнату, которую можно было снять. В двадцать минут от дома менялся мир: серый подъезд с ржавыми дверями, соседкабабушка, постоянно ворчавшая, что «котами ночью вьюжат».
Квартира напоминала музей хлама: обои с оторванными розами, ковер на стене, табурет без ножки. Хозяйка женщина с задутым голосом и видом, будто к ней пришли просить в долг.
Где вы работаете? подозрительно спросила она.
Я фрилансер. Пишу статьи онлайн.
Онлайн? Как это?
На компьютере, в интернете. У меня постоянные клиенты, я работаю на биржах.
А значит, сидите дома. Ну, смотрите, только без гостей. И стирать бельё раз в неделю. Электричество сейчас дорого.
Понятно, кивнула Марина, чувствуя, как внутри всё падает.
Вот и новое «домашнее гнёздышко».
Вечером мама прислала фото: «Смотри, уже собрали детскую кроватку. Как мило, правда?»
Да, очень «мило».
Что ты задумала? спросил отец за ужином. Марина пришла за последними вещами кедами, штативом, пледом от деда.
Снимаю пока комнату, ответила она мрачно. Потом, может, перееду дальше. Подумать о переменах постепенно.
Правильно, подхватил он. И пора уже найти настоящую работу, с людьми, коллективом, графиком
Папа устало вздохнула она. У меня клиенты из разных стран. Я веду блог компании с миллионным оборотом.
Я пишу тексты, которые читают десять тысяч людей в день. Но вы с мамой это не признаёте.
Кто же всё проверит, Марина? У Толи всё понятно: бухгалтерия, отчёты, оклад. А у тебя лишь туман. Напишешь десять статей, а дальше?
А дальше, папа, я буду жить. Как смогу. Без вас. Спасибо, что научили не ждать ни помощи, ни признания.
Он хотел чтото сказать, но она уже встала, сунула ключ в карман и направилась к выходу.
Марина тихо прозвучало в её спину. Мы не со злом.
Она остановилась, на мгновение задержалась в дверях.
Я знаю. Это просто ваша глупость.
И ушла.
В новой комнате пахло нафталином, шторы были старые, серобежевые, стены мрачнозелёные. Марина сидела на кровати, обхватив колени, и думала, как легко её вычеркнули.
Без драм. Без шума. Просто «переезжай». «Ты сильна». «Ты одна, значит не считаешься».
А может, и к лучшему? Но в груди пусто. Пусто и больно.
Ты не сломалась, прошептала она себе в темноте. Значит, уже победила.
Марина всё чаще просыпалась до будильника, просто открывая глаза в полутём и глядя в потолок. Шум за стеной, соседкапенсионерка, ворчащая на молодёжь, запах старого ковра всё давило, как плита перекрытия.
Но хуже было ощущение, что родной дом уже не её. Что родители смотрят на неё как на балласт.
Она писала статьи молча, сосредоточенно, почти песенно. Работала на износ. Вела аккаунты двух компаний, брала дополнительные заказы, ночью редактировала тексты. Деньги шли, заказчики хвалили. А ей было всё равно. Потому что внутри всё ещё болело.
Однажды вечером, когда в комнате стоял запах жареного лука от соседки, Марина получила сообщение от младшего брата:
«Слушай, когда перепишешь документы? Квартира всё равно теперь наша, чтобы потом не делить. Чтобы всё было почеловечески».
Она замерла, глядя на экран, как на предателя.
«Почеловечески Что это сейчас значит?»
Медленно набрала ответ:
«Квартира оформлена на родителей. Я там прописана. Вы меня выставили. Теперь хотите лишить меня права?»
Ответ пришёл почти сразу:
«Не психуй. Просто чтобы всё было ясно. Ты же сама сказала уезжаешь. Зачем тебе эта прописка? Мы теперь живём здесь».
Вот и «живи», Толик, прошептала она сквозь зубы. Слово «спасибо» забудь. У вас, кажется, нет в этом привычки.
В выходной она поехала в парк, просто посидеть. Взяла кофе, села на скамейку, достала ноутбук. Писать не получалось, но думать удалось. Громко и горько.
Вспомнила, как мечтала работать в редакции, писать большие тексты, вдохновлять, объяснять, открывать. Сколько сил вложила в своё дело, сколько бессонных ночей И как родители ни разу не сказали: «Мы гордимся тобой».
Для них всё было просто: Толя молодец, семейный человек, «мужик». А она недоделанная дочь, которой «не повезло».
И что? Вычеркнуть?
Вечером ей позвонила тётя Валя, сестра мамы, всегда стоявшая на стороне здравого смысла.
Маричка, прости, только что узнала Мне так стыдно за сестру За всю эту историю.
Ничего, ответила Марина устало. Всё в порядке.
Нет, это не так! Ты умница. Одна, без опоры, но держишься. Работаешь. А они? Квартира не клетка, чтобы её выставлять. Твоя работа настоящая. Сейчас мир держится на таких, как ты.
Марина слушала, и по щекам тихо текли слёзы от облегчения, от того, что хотя бы один человек в семье её увидел.
Спасибо, тётя Валя, прошептала она.
Держись, дорогая. И помни: семья это не те, кто рядом по крови, а те, кто рядом по сути. А они пусть живут со своей совестью.
Через неделю Марина решилась переехать в другой город. Ей удалось получить позицию контентредактора в крупной компании: гибкий график, достойная зарплата. Онлайнсобеседование прошло легко, вопросов о «настоящей» работе не задавали, всем понравилось её портфолио.
Когда она сообщила маме, что переезжает, та лишь пробурчала:
Ну, если решила. Только не обижайся. Мы же из добра всё
Из добра? Вы меня выгнали. Молчанием. Без выбора.
Ты всё перебарщиваешь, Марина. Мы же не хотели тебе зла.
А получилось как обычно.
Она не кричала, не ругалась, просто говорила ровно. И мама, почемуто, повесила трубку.
За день до отъезда Марина зашла в подъезд, где когдато был её дом. Прижалась к стене, закрыла глаза.
И что? Всё, что нажито, потеряно? Нет. Я нажила больше: свободу. Себя.
Она уехала тихо. Без скандалов. Но с новым вдохом.
В новом городе Марина прибыла с одной сумкой, ноутбуком и ощущением, будто родилась заново. Квартирастудия с окнами в парк, светлая, хоть и без лишней мебели. Всё своё. Каждая чашка, каждая вешалка, каждый вечер тишины и покоя.
Первую неделю она жила, будто в кино: ходила в ближайшее кафе с ноутбуком, работала, пила кофе, наблюдала прохожих и никуда не спешила. Никто её не осуждал, никто не говорил: «Делай тото, ты ведь не работаешь».
Однажды она даже улыбнулась себе в отражении витрины. Не принужденно, а искренне. Впервые за долгое время стало легко.
Через месяц её пригласили в офис, просто познакомиться с командой. Атмосфера живые люди, проекторы, обсуждения, кофе в термосах, весёлые споры у доски.
Вы, кажется, наш человек, Марина, сказала руководитель. Такая вовлечённая, взрослая. У вас был большой опыт?
Марина на миг замерла. Хочется рассказать всё о старой квартире, брате, маме с фразой «ты же не работаешь». Но она лишь улыбнулась:
Опыт? Да. Жизненный. Очень концентрированный.
Видно. Пишете сильно. Так, что цепляет. И будто боль между строк.
Потому что я знаю, как быть невидимкой, тихо сказала Марина. И больше этого не хочу.
Однажды вечером ей пришло голосовое сообщение от мамы: длинное, затянутое.
Марина Почему ты не звонишь? Мы тут С Толеем поссорились немного. Он, оказывается, хочет продать нашу квартиру, чтобы взять больше в ипотеку. А я думала Он не хочет, чтобы мы были владельцами. Грубит И вообще у них с Олей чтото не так. Как ты? Всё в порядке? Скучаем по тебе
Марина прослушала, снова и снова. И вдруг поняла: не больно. Было страшно, обидно, противно. Сейчас ничего. Нет желания возвращаться, нет гнева, нет мести. Есть лишь ровное осознание: она никому ничего не должна.
Прошло ещё несколько месяцев.
Марина взяла кота из приюта, назвала его Кокосик. Он был белый, как первый спокойный рассвет в новой квартире. Она купила уютный стол, повесила на стену карту мира с пометками «Туда хочу».
Завела блог и начала писать не только по заказу, но и от себя. О себе. Без стеснения, без притворства. Люди читали, комментировали, писали личные сообщения: «Это про меня», «Спасибо, вы как будто в душу заглянули».
Она поняла: те, кто действительно слышат, всегда найдутся. Даже если сначала тишина. Даже если родные никогда её не слышали.
Както ей приснился домИ, наконец, Марина почувствовала, что её собственный путь это её дом.
