Я не помню, потому что этого не было! сухо бросил Рыжиков, глядя на неё прямым, почти детским взглядом.
Разговор оборвался, и они разошлись в разные стороны.
«Зачем он врёт? думала Варя. Ведь видно же, что врёт!»
Хочешь, я буду твоим Каем? предложил одиннадцатилетний Петька Рыжиков своей однокласснице Варе Соколовой.
Каким Каем? нахмурилась девочка.
Ну, как в сказке! Ты что, не читала? Там его Снежная королева украла, а Герда спасла!
Герда спасает? А я-то тут при чём? фыркнула Варя. Тоже мне, сказочник!
Да какая разница? отмахнулся Петька. Хочешь, чтобы я был твоим Каем?
Девочка не хотела. Петька был тощим, с торчащими ушами и ниже её на голову. Хотя такого, конечно, спасать было бы проще.
Но Варя крепкая, высокая. Как они потом будут ходить вместе? Стыд-то какой! Да и сердце её уже занял двоечник Стёпка Коробов, который стоял неподалёку и с интересом слушал их разговор.
Поправив бант, Варя громко сказала чтобы Стёпка услышал:
Да ты даже на оленя не годишься! Так что катись, Кай, и не пикай!
Стёпка заржал, Петька испуганно глянул в его сторону и сбежал. А на следующий день, при всём классе, отыгрался назвал Варету «вареником».
Что ж ты хотела, Соколова? Не всякий мужчина стерпит отказ.
Петька, хоть и худой, был умнее многих. Но в тот день, получив плюху от девочки, которая ему нравилась, растерялся.
Теперь смеялся не только Стёпка, но и весь класс прозвище прижилось.
Дома Варю, конечно, утешили. Но однажды, когда отец объяснял ей алгебру, а она никак не могла понять элементарного, он в сердцах бросил:
Да твой Петька прав у тебя в голове одни вареники!
И добавил:
Передавай ему привет!
Теперь Петька был виноват и в этом.
К выпускному всё забылось влюблённости, обиды, глупые прозвища. Они даже пару раз станцевали. Петька к тому времени вытянулся, стал крепким записался в секцию.
Стёпку после восьмого выгнали в ПТУ тогда строго было. А любить на расстоянии тяжело. Прости, Стёпан.
После школы их пути разошлись: Варя поступила в пед, Петька в МАИ.
Иногда пересекались жили недалеко. Потом разъехались, завели семьи. Встречи стали редкостью только когда навещали родителей.
На вечерах выпускников виделись, но ходить туда уже не хотелось.
Годы сделали своё дело: мальчики облысели, обросли животами, девочки располнели. Варя не была исключением выросла в монументальную тётку, будто сошедшую с советского плаката.
Только Петька остался таким же подтянутым, как в юности.
К сорока пяти Варя Николаевна стала завучем. Петр Рыжиков работал инженером обычная жизнь.
А потом грянули лихие девяностые.
У Вареты это совпало с замужеством дочери: Зойка привела жениха «безлошадного» сварщика.
Завод, где он работал, закрыли, переоборудовали под тренинги. Юрка отказался торговать на рынке «я же сварщик!»
Беременная Зойка сидела дома.
Варя с мужем, тоже инженером, крутились как могли: она возила шубы из Турции, он устроился курьером.
К концу девяностых жизнь начала налаживаться. А тут дефолт.
Но Варете повезло: их долларовые сбережения в тот чёрный август вдруг превратились в деньги на двушку.
Вчера нищие, сегодня почти богачи.
Теперь можно было отселить Зойку с семьёй.
Денег хватило даже на ремонт.
Потом Варя вернулась в школу таких «кремень-баб» всегда брали обратно.
Петьку она почти не видела.
В шестьдесят от неё ушёл муж Миша.
Ты меня задавила, сказал он. Я тоже личность!
Ушёл в «никуда» друг пустил в коммуналку.
Зойка жила отдельно, Варя осталась одна.
Работа не заменяла общения там были коллеги, не друзья.
Иногда приезжала внучка поколение ЕГЭ, вечно в наушниках.
Говорить было не о чем.
В семьдесят Варету отправили на пенсию.
Теперь её мир сузился до старой двушки.
Иногда во дворе она встречала Петьку он тоже вернулся в родительскую квартиру.
Петр жил один жена умерла.
Они болтали, вспоминали школу.
Вот и сейчас столкнулись у магазина.
Разговор качался, как маятник: детство, солнце, вся жизнь впереди.
А помнишь, как хотел быть моим Каем? вдруг спросила Варя Николаевна.
До этого они об этом не говорили.
Когда это я хотел? удивился Петр Максимович.
В пятом классе.
Я? Каем? переспросил он. Ты что, вареников переела, Соколова? Не было такого!
Канат помнишь, а Кая нет? ехидно уточнила Варя. Садись, двойка!
Не помню, потому что не было! твёрдо сказал Рыжиков.
Может, память стёрла обиду.
В детстве соврал теперь стыдно.
А если не помнит значит, и не было.
Разговор заглох, они разошлись.
«Зачем он врёт? думала Варя. Видно же!»
А Петр Максимович, конечно, помнил.
Потому что это был первый в его жизни отказ.
Такое не забывается.
Так тебе и надо, Варя-вареник.
