Вот адаптированная версия вашего рассказа:
—
Журавлики-кораблики плывут по высокому небу…
Анна проснулась и лениво потянулась. Потом задумалась – какой сегодня день? Повернула голову, чтобы взглянуть на часы, но взгляд уперся в белоснежное платье, висящее на дверце шкафа. Слишком длинное, повесила снаружи, чтобы не помять. И тут же воспоминания нахлынули, сдавили грудь так, что нечем стало дышать.
Когда примеряла платье в ателье, на секунду показалось – всё правильно. Егора нет. А Артём рядом – живой, внимательный, успешный и красивый. Уже ничего не изменить. Через несколько часов она наденет это платье и поедет в загс на роскошной машине.
Аню передёрнуло. Она отвернулась от платья – словно от собственного предательства.
Вчера она так и сказала маме. Бледная, измученная болезнью, мать смотрела на дочь впалыми глазами.
– Я понимаю, доченька. Но Егора нет.
– Пропал, но не погиб, – резко ответила Анна. – Может, в плену, ведь обменивают же…
– Анют, а каким он из плена вернётся? Ты новости видела? Даже если тело цело, психика… Ну зачем тебе это? Тебе всего двадцать четыре. Жизнь только начинается. Да и встречались вы недолго.
– Мам, я обещала ждать. Выйду замуж – предам его. А если вернётся? Как в глаза глянуть? – голос Анны дрожал.
– Тихо, не кричи. Он тоже обещал вернуться. Война. Обещать легко, выполнять сложно. Разве не подал бы весточку, если бы был жив? – мать обняла её.
Аня прижалась к худому плечу и услышала хриплое дыхание – будто в лёгких шуршала бумага.
«Мама права. Артём столько для нас сделал. Устроил её в лучшую клинику Петербурга, деньги на лечение дал. Маму с того света буквально вытащил. Она ещё на химии, но есть шанс. А если станет хуже? Денег нет – вся надежда на него. Не могу отказаться… Это же мама, она так мечтает о внуках… А я эгоистка, думаю только о себе…»
Аня вытерла слёзы.
– Всё будет хорошо, мам. Не переживай.
Мать вздыхала, украдкой крестила дочь, думая, что та не замечает.
– Не будь дурой. За такого, как Артём, держаться надо зубами, – ворчала подруга Лена, не скрывая зависти.
– Ну так держись. Ты симпатичнее меня.
Лена покачала головой и покрутила пальцем у виска.
– Я ему обязана, понимаешь? – горячилась Анна. – И навсегда останусь должной. Это как клетка. Он может делать что угодно, а я даже пикнуть не смогу. Потому что обязана. Это не жизнь, а тюрьма.
– Дура. Поживёшь – не понравится, разведёшься. Пустяки, – махнула рукой Лена.
И эти слова решили всё. Но чем ближе свадьба, тем тяжелее становилось на сердце. «Ну да, отпустит он меня, как же. Столько денег в нас вбухал, – тоскливо думала Анна. – И не сбежишь. Куда? Маму не бросишь – это её убьёт. Только окрепла немного… Западня. Хоть бы одно слово написал – «жив», и я бы отменила всё…»
Артём говорил, что любит, на близость не давил, хотя несколько раз Анна едва увернулась от его порывов. Ресторан заказан, гости важные. Сам замгубернатора будет. Подставлять его не хотелось, выставлять брошенным женихом – тоже. Вреда от него не видела, маме помог…
В комнату заглянула мать.
– Ты ещё не встала? Через десять минут стилист придёт. Вставай, душ прими. Завтрак на столе.
Аня вскочила и пошла в ванную. Вопрос «что делать?» так и повис в воздухе.
Быстро умывшись, с мокрыми волосами села за стол. Чтобы не обижать маму, отхлебнула кофе и откусила бутерброд. Кусок встал в горле.
– Всё, не могу. Тошнит.
– Я перед свадьбой с твоим отцом тоже не ела. Потом шампанского хватила – думала, опозорюсь, – мама засмеялась и поморщилась.
– Что?
– Швы болят.
В дверь позвонили.
– Я открою, – мама вышла, а сердце Анны забилось, как пойманная птица.
Начались сборы. Её не волновало, как она выглядит. Но когда увидела себя в зеркале – ахнула. На неё смотрела роскошная невеста, будто со страниц глянца.
Она заранее сказала – никаких башен на голове, всё естественно. И не ошиблась. Мама ахнула, глаза заблестели.
Стилист ушла, а Лена помогала надеть платье.
– Рано ещё, – протестовала Аня.
– Какой рано? Вдруг подгонять надо. Мама сказала, ты ничего не ела.
– И ты тоже, – вздохнула Анна.
Снова звонок.
– Мама откроет? – спросила Лена, застёгивая платье.
Аня пожала плечами.
– Не дёргайся! – прикрикнула та.
Звонок повторился, и Лена бросилась открывать, оставив Анну с расстёгнутой спиной. Та прислушалась – за дверью возня, голос Лены:
– Нельзя! Дурная примета!
– Я специально раньше приехал. Хочу убедиться, что невеста идеальна, – настаивал Артём.
– Идеальна на все двести. Не пущу! – Лена, видимо, загородила дверь спиной.
Шёлковое платье сползало. Анна то и дело поправляла бретельки. Вдруг за дверью стало тихо.
Подождав немного, она приподняла подол и выглянула. Никого. Босиком выскользнула в коридор. Платье шуршало. Заглянула в кухню – и застыла. Лена стояла спиной, золотые волосы рассыпались по плечам. Руки Артёма обнимали её, будто белые крылья.
Почему она заметила, какие у него красивые руки? Они целовались, покачиваясь. Жар волной хлынул в лицо. Анна отпрянула, рванула в комнату. Дверь открывалась внутрь – она подперла ручку ножкой стула. Хватит ненадолго.
Подбежала к окну, путаясь в подоле. Третий этаж. Окно узкое – не размахнуться. Внизу асфальт.
С трудом стянула платье – швы затрещали. Оно осело вокруг, как пушистый снег. Перешагнуть невозможно. Да и какая теперь разница? Прошла по нАнна распахнула дверь и выбежала на улицу, чувствуя, как наконец-то освобождается от невидимых цепей, и в этот момент где-то вдали зазвонил колокол, словно давая ей знак — жизнь только начинается.
