Костя, ты в своём уме? Думаешь, я за деньги тебя к себе жить зову? Жалко мне тебя, вот и всё.
Костя сидел в инвалидной коляске и смотрел сквозь запылённые окна во двор больницы. Ему не повезло палата выходила не на улицу, а в унылый внутренний двор с пустыми лавочками и голыми клумбами. Зима стояла лютая, и пациенты редко выходили на прогулки.
Он остался один. Неделю назад выписали его соседа по палате, Славку Морозова, и с тех пор Костя чувствовал себя брошенным.
Славка был парнем общительным, весёлым, знал кучу анекдотов и умел рассказывать их так, будто играл на сцене. Он и был актёром учился в театральном на третьем курсе. С ним скучать не приходилось. Да и мать Славки каждый день приносила пироги, фрукты, конфеты, которыми щедро делился с Костей.
Теперь же палата опустела, и Костя впервые за долгое время ощутил всю горечь одиночества.
Его мрачные мысли прервала медсестра. Увы, сегодня дежурной оказалась не милая молоденькая Настя, а вечно недовольная Людмила Аркадьевна.
За два месяца в больнице Костя ни разу не видел, чтобы она улыбнулась. Да и голос у неё был под стать резкий, грубоватый, неприятный.
Ну что, разлёгся? Марш на койку! рявкнула она, сжимая в руке шприц.
Костя покорно вздохнул, развернул коляску и подкатил к кровати. Людмила Аркадьевна ловко перекинула его на живот.
Штаны снимай, бросила она.
Костя повиновался и ничего не почувствовал. Уколы она ставила мастерски, и за это он мысленно благодарил её каждый раз.
«Сколько ей лет? размышлял он, глядя на её нахмуренное лицо. Наверное, уже пенсионерка. Пенсия маленькая вот и злится».
Между тем игла вошла в тонкую вену, заставив его лишь слегка поморщиться.
Всё, готово. Врач заходил? неожиданно спросила Людмила Аркадьевна, уже собираясь уходить.
Нет ещё, покачал головой Костя.
Ну, жди. А у окна не сиди продует, и так худой, как щепка, отрезала она и вышла.
Костя хотел обидеться, но не смог: сквозь её грубость пробивалось что-то похожее на заботу.
А заботиться о нём было некому.
Костя сирота. Родители погибли, когда ему было четыре. В их деревенском доме случился пожар, и он остался единственным, кто выжил.
Об этом напоминал шрам на плече мать, спасая его, выбросила сына в сугроб через разбитое окно, за секунду до того, как рухнула горящая крыша.
Так он оказался в детдоме. Родственники были, но никто не захотел его взять.
От матери ему достались мягкий характер и зелёные глаза, от отца высокий рост и любовь к математике.
Родителей он почти не помнил. Лишь обрывки воспоминаний: вот он с матерью на сельском празднике, вот сидит на плечах у отца, смеётся. Ещё запомнил рыжего кота то ли Мурзика, то ли Ваську
Больше ничего не осталось даже фотографии сгорели в том проклятом пожаре.
В больнице его никто не навещал некому.
Когда исполнилось восемнадцать, государство выделило ему комнату в общаге на четвёртом этаже. Жить одному нравилось, но иногда накатывала тоска.
После школы он хотел в университет, но не хватило баллов. Пошёл в техникум понравилось, только вот с одногруппниками не сложилось. Тихого и замкнутого парня считали чудаком.
Девушки тоже обходили его стороной скромность не входила в список мужских достоинств.
Два месяца назад, спеша на пары, он поскользнулся в переходе и сломал обе ноги.
Переломы заживали долго и мучительно.
Сегодня врач, осмотрев его, объявил:
Костянтин, рад вас обрадовать кости срастаются. Через пару недель сможете ходить на костылях. Дальше лечитесь амбулаторно. Через час принесут выписку вас встретят?
Костя кивнул.
Врач ушёл, а он задумался: как жить в общаге без лифта?
В палату вошла Людмила Аркадьевна.
Чего сидишь? Выписывают же, сунула ему рюкзак. Собирайся.
Костя молча начал складывать вещи.
Ты зачем врачу соврал? вдруг спросила она.
О чём вы?
Не дури голову. Знаю, что за тобой никто не придёт. Как домой доберёшься?
Как-нибудь.
Сам не справишься.
Разберусь.
Людмила Аркадьевна села рядом и посмотрела ему в глаза:
Костя, это не моё дело, но тебе нужна помощь.
Я справлюсь.
Не справишься, резко сказала она, затем смягчилась: Поживи у меня. Я за городом, но крыльцо низкое. Комната свободна.
Костя остолбенел.
Чего молчишь?
Это неудобно.
Неудобно это в коляске по лестнице ползать, отрезала она. Поедешь?
Костя колебался.
Я согласен, наконец сказал он. Но денег у меня нет.
Людмила Аркадьевна вспыхнула:
Костя, ты в своём уме? Думаешь, я за деньги тебя зову? Жалко мне тебя, вот и всё!
Она жила в маленьком доме с печкой.
Первые дни Костя стеснялся.
Хватит дуться, однажды сказала Людмила Аркадьевна. Проси, что надо ты не в гостях.
Ему нравилось здесь: снег за окном, треск дров, запах щей всё напоминало детство.
Прошли недели. Костыли сменились тростью.
Перед отъездом он собрал вещи.
В дверях стояла Людмила Аркадьевна и плакала.
Костя обнял её.
Останься, прошептала она.
Он остался.
Через несколько лет на его свадьбе Людмила Аркадьевна сидела на месте матери жениха.
А ещё через год взяла на руки внучку названную в её честь Людой.
