Костя, ты в своём уме? Думаешь, я за деньги тебя к себе жить приглашаю? Жалко мне тебя, вот и всё.
Костик сидел в инвалидном кресле и смотрел на улицу через пыльные окна. Ему не повезло: окно больничной палаты выходило во внутренний двор, где был уютный сквер с лавочками и клумбами, но почти не было людей.
К тому же стояла зима, и пациенты редко выходили на прогулку. Костя лежал в палате один. Неделю назад его соседа Юру Тимохина выписали, и с тех пор Костику стало совсем тоскливо.
Тимохин был парнем общительным, весёлым и знал миллион разных историй, которые мастерски разыгрывал, как настоящий актёр. Он и учился в театральном на третьем курсе.
Короче говоря, скучать в компании с Юркой было невозможно. Кроме того, к нему каждый день приходила мама, приносила вкусную выпечку, фрукты, конфеты, которыми сосед щедро делился с Костей.
С уходом Юрки из палаты исчезло и какое-то ощущение дома, и теперь Костик чувствовал себя одиноким и никому не нужным.
Грустные мысли прервала вошедшая медсестра. Взглянув на неё, он расстроился ещё сильнее: уколы ставила не симпатичная молоденькая Даша, а вечно хмурая и вечно чем-то недовольная Людмила Аркадьевна.
За два месяца в больнице Костя ни разу не видел, чтобы она улыбалась. Да и голос у неё под стать резкий, грубоватый, одним словом, неприятный.
Ну что развалился? Марш на кровать! рявкнула Людмила Аркадьевна, держа наготове шприц.
Костя покорно вздохнул, развернул кресло и подъехал к койке. Медсестра ловко помогла ему лечь и так же проворно перевернула его на живот.
Штаны снимай, скомандовала она. Костя послушно подчинился и ничего не почувствовал. Уколы Людмила Аркадьевна ставила виртуозно, и за это он мысленно её благодарил.
«Интересно, сколько ей лет? думал Костя, глядя на медсестру, которая теперь сосредоточенно искала вену на его худой руке. Наверное, уже пенсионерка. Маленькая пенсия, вот и злая от безысходности».
Между тем Людмила Аркадьевна наконец ввела иглу в бледно-голубую, едва заметную вену, заставив Костю лишь слегка скривиться.
Всё, готово. Доктор заходил? неожиданно спросила она, уже собираясь уйти.
Нет ещё, покачал головой Костя. Может, позже зайдёт
Ну, жди. И у окна не сиди простудишься, и так худой, как щепка, бросила Людмила Аркадьевна и вышла.
Костя хотел обидеться, но не мог: в её словах, сквозь привычную грубоватость, вдруг проступила забота. Даже такая но ведь другой у него не было
Костя сирота. Родители погибли, когда ему было четыре. В их деревенском доме случился пожар, и он оказался единственным, кто выжил.
Напоминанием о той трагедии остался шрам на плече и запястье мать, спасая сына, в последний момент выбросила его в сугроб через разбитое окно.
Через минуту горящая крыша рухнула, похоронив под собой всю семью. Так Костя оказался в детдоме. Родственники у него были, но никто не захотел его взять.
От матери ему достались мягкий характер, мечтательность и зелёные глаза, а от отца высокий рост, размашистая походка и талант к математике.
Родителей он помнил плохо, лишь редкие обрывки воспоминаний: вот он с матерью на сельском празднике, смеётся и машет флажком, вот сидит на плечах у отца и чувствует на щеках тёплый летний ветерок.
Ещё он помнил большого рыжего кота то ли Мурзика, то ли Барсика Но кроме этих обрывков, у него ничего не осталось: даже семейный альбом сгорел в том страшном пожаре.
В больнице его никто не навещал некому. Когда К