**”Мягко стелет — жестко спать”**
— Ну, на сей раз надеюсь, не на три дня пожаловали? Задержитесь подольше? Верочка! Что молчишь-то?
— Светлана Сергеевна, с днем рождения вас ещё раз! Здоровья крепкого, берегите себя! Как с Дмитрием всё решим — перезвоним непременно.
Вера поскорее бросила трубку.
«Эх, бывает же так, — мелькнуло в голове, когда телефон замолк, — беседа любезная, свекровь нынче приветлива, как никогда, и юбилей — радость большая. А всё равно с первой минуты тянуло скорее разговор свернуть».
Ехать к свекрови в отпуск, столь долгожданный, да ещё совпавший с отпуском мужа, Вере вовсе не хотелось. Искренне полагала она, миру известно немало мест, где семейство Савельевых — она, Дмитрий и дети — отдохнули бы счастливо. Пыталась даже мужу намекнуть: может, в этом году лето провести где-нибудь не на даче у Светланы Сергеевны? Но Дмитрий стоял насмерть. Так уж воспитан был. Старших чтить надлежит. Огорчить родителей отказом — непристойно.
* * *
— Вер, родителей-то и так едва раз в год видишь. А ты хочешь, чтобы в отпуск вовсе перестали их навещать? Тут и внуки бабушку с дедом в другом городе вовсе забудут.
— Милый, подберу слова помягче… Да не кажется ли тебе, что встречи эти лишь тебе нужны?
— О чём это ты? — Дмитрий нахмурился, взгляд удивлённый.
— О том, что родителям твоим давно привычно жить вдали от тебя, от семьи твоей. Не страдают они от недолгих свиданий с внуками. Им и без того ладно.
— Веруша, что за речи? С чего бы?
— С того, что просит мама твоя в письмах лишь об одном — прислать фото старших да видео младшенького. И всё. Не спросит никогда, как у них дела, как учатся, не хворают ли. Внуки ей лишь для того, чтобы подружкам да соседке карточки красивые показать. Картинка пригожая, не более. А что за ней кроется — не её печаль. Наши тяготы ей чужды вовсе.
— Согласиться не могу. Далеко просто живём. Нет у них возможности подменить тебя с Антосей, забрать ребят из школы. Жили б рядом — иначе бы всё складывалось.
— Знаешь, Митрий… Мама моя тоже в другом городе. Однако мчится к нам при первой же нужде. Будто верный слуга — Цоб-цобе! Помнишь, сколько раз за год отпуск брала либо больничный — и в путь, к нам на выручку. От мамы с папой твоими прыти такой не видела.
— Да, Вер, тёща у меня золотая. Спору нет. Марине Анатольевне благодарен безмерно, говорил не раз. Наша палочка-выручалочка.
— И верно. К ней приезжаем — она до последней минуты с мальчишками. Гуляет, на великах катаются, в Оке купаются, в прятки-догонялки, мяч гоняют. Любит их искренне, они платят той же монетой. Так в семье и должно быть. Тепло, забота, любовь.
— Вер, чего же ты хочешь? Люди разные. Твоя мать — огонь, боевая, молодец. Мои родители постарее, иного склада. Что ж, и в гости им теперь не ездить?
Замолчала тут Вера, губы сжала, будто удерживалась от лишнего. Но решила: не сегодня.
— Мне там тягостно. И детям неуютно. Неловко. Слов даже подобрать не могу.
— Как же так? А дача-то у родителей замечательная! Комнаты нам отдельные, чистота, уют, комфорт. Чего же ещё для радости?
— Митрий, знаешь поговорку: «Мягко стелет, да жестко спать». Вот она про моё чувство в доме свек у матери — в точку.
— Нежданно-негаданно… Отчего раньше молчала? Мне казалось — доля ваша там легка. И встреча с родителями в отпуск казалась делом прекрасным. И старикам радость, и тебе с детьми благо. Что же не так, Вер?
— Да всё! Стоит только нам всей ордой ввалиться в их дом — и рушится родительский мир, спокойный да размеренный, к коему они привыкнуть успели.
— Никогда такого не примечал. Мнишься ты, Вер, с годами больно мнительной стала.
— Митрий, родной, просто ты там вечно занят — то сад, то огород. Редко с нами бываешь. Стараешься родителям угодить. А я слышу да вижу всё как есть: колкости матушки, взгляд папин недобрый. Приятно ль мне? Десять лет в браке живём, а дивлюсь — Светлана Сергеевна, кажись, доныне не смирилась, что жена твоя — я. Иль не рад ей вовсе твой семейный быт.
— Куда же ты завела речь, Веруша! — Жёны слова нервы задели.
— Давай так. Поедем. Но ты будь внимательней к тому, что за порогом родительского дома творится. Тогда, глядишь, прояснится многое. И злиться на меня не станешь, будто я вредничаю да капризничаю.
Так и условились.
* * *
Дни напролёт Вера семьи к отъезду снаряжала, а Дмитрий ходил сумрачнее тучи. Речи жены покоя лишили.
Дорога до владимирской дачи — часа четыре копейки. Старалась Вера праздничный настрой создать. Песни с детворой заводила на заднем сиденье. Понимала — слова её мужу горьки,
Автомобиль мчался по проселочной дороге мимо березовых перелесков, и Владимир, глядя в зеркало заднего вида на улыбающиеся лица жены и детей, чувствовал, как гнет недавней ссоры сменяется лёгкостью и надеждой на отпуск, где не будет осуждающих взглядов и колких слов, где их семья наконец сможет быть просто собой, не оглядываясь на чужие ожидания, и этот первый день настоящего отдыха они потом вспоминали как начало чего-то нового и светлого, несмотря на вчерашнюю ссору.