Моя семейная жизнь разлетелась в щепки.
Мне 60, а моему супругу — 66. Совсем скоро мы станем бывшими. После 35 лет, казалось бы, крепкого брака моя жизнь перевернулась как блин на сковородке. Я, Ольга Васильевна, и мой ненаглядный, Игорь Петрович, мирно жили в уютном городке под Нижним Новгородом. Всё было тихо-спокойно, пока не грянул гром среди ясного неба — и вот я уже на пороге одинокой старости с трещиной в сердце и ощущением, будто меня обменяли на пачку семечек.
Мы прожили с Игорем больше трети века. А начало конца пришло под Новый год. Дети, как водится, сбежали к друзьям праздновать, оставив нам на попечение их кота Ваську. Игорь, заскучав от длинных выходных, собрался съездить в Дзержинск — проведать могилы родителей и заодно навестить сестру. Я не возражала: такие поездки были для него делом привычным. Уехал… а вернулся будто подменённый. Взгляд — как у человека, который только что увидел привидение, а разговаривает так, будто я ему должна за коммуналку.
Через неделю он и вовсе выпалил: «Давай разводиться». Оказалось, нашлась некая особа, которая, по его словам, «спасёт его от тоски». Я, разумеется, ответила что-то вроде «Ну и катись, куда глаза глядят», но внутри у меня всё обрушилось. Позже выяснилось, что дама эта — его первая любовь, с которой он встречался аж в 70-х. Нашла его через «Одноклассники», они начали переписываться, а его «визит к сестре» был, оказывается, трёхдневным свиданием у неё в гостях.
Она, между прочим, вдова — уверенная в себе, с трёшкой в центре, дачей в Сосновке и парой иномарочек в гараже. Игорь раскис перед ней, жалуясь, что жизнь его — сплошная тоска, здоровье шалит, а я, видите ли, его не понимаю. А она… о чудо!.. объявила себя «народной целительницей». Обещала ему исцелить все болячки, причём не только физические, но и душевные. Ну а заодно — новую жизнь с дачей, машиной и прочими радостями. Главное условие — развестись со мной и немедленно на ней жениться.
И понеслось. Игорь требовал, чтобы я бежала в загс и подписала всё, не глядя. Я, естественно, отказалась — не для того тридцать пять лет терпела его храп, чтобы теперь плясать под его новую дудку. Тогда он сам подал на развод. О суде я узнала случайно, когда решила проверить его телефон (да-да, грешна!). В иске он написал, будто мы последние 15 лет спим в разных комнатах, а последние 6 лет и вовсе живём как соседи. Чистейшей воды бред! Суд ещё впереди, а у меня уже такое чувство, будто меня вытолкнули из поезда на полном ходу.
Теперь он смотрит на меня, как на нежеланного гостя. А вот как назвать эту «целительницу», которая в свои 65-лет вдруг решила увести чужого мужа? Что она ему там нашептала? Игорь даже признался ей, что выпивает по сто грамм ежедневно, несмотря на то, что у него одна почка. А она ему бодро ответила: «Ничего страшного!» Ну просто ангел во плоти! Когда я попыталась вразумить его, он заявил, что наш брак давно умер, а мы просто «два пенсионера под одной крышей».
Вот так и закончилась моя семейная эпопея. В шестьдесят лет остаться одной — это не просто тяжело. Это как проснуться в чужой квартире, где всё знакомо, но уже не твоё. Тридцать пять лет привычек, смешных и нелепых, общих воспоминаний — и всё это он выбросил, как пустую банку из-под огурцов. Теперь я стою перед холстом неизвестности и гадаю: что делать, когда твоё прошлое рассыпалось, как сухая земля в кулаке?.
