**Запись в дневнике.**
Иногда мне кажется, будто моя жизнь — не жизнь вовсе, а бесконечный спектакль, где я играю роль кошелька на ножках. Сын, взрослый мужик под тридцать, ведёт себя так, будто снова семилетний мальчишка, за которого всё решают другие. А невестка Лена — режиссёр этой постановки, раздаёт указания, а я за кулисами — всегда на подхвате, с деньгами в руках. Терпеть моё просят всё больше, а сил у меня — всё меньше.
Живут они вместе ещё со студенческих времён, даже до росписи. Сначала сын жил у меня, в моей двушке в Люберцах, а его Леночка снимала угол с подругой где-то в Мытищах. Потом решили съехаться — сняли однушку в Балашихе. Я не лезла, не учила — пусть сами разбираются, жизнь строят. Помогала деньгами, когда просили. Мы не олигархи, но я понимала: молодые, трудно, сама в молодости с копейкой в кармане жила.
Но вот что в голове не укладывается — их решение завести ребёнка прямо сейчас. Ни работы нормальной, ни своей квартиры, ни хотя бы подушки безопасности. Зато громкие заявления: «Надо срочно, после тридцати уже поздно!» И сын мой, как заворожённый, кивает: «Конечно, Лен, давай». Смотрю на него — не узнаю. Где твоя голова, сынок? Почему ты снова идёшь на поводу?
Работа у него есть, конечно, но в какой-то конторе, где сегодня платят, а завтра могут задержать или вовсе закрыться. Устраивался он раз пять, не меньше. То начальник — сволочь, то фирма разваливается. А Леночка и вовсе копеечки получает, в каком-то мелком магазине. При этом они уже три раза переезжали. Пока вдвоём — ладно, терпимо. А с ребёнком? С ночными коликами, переездами, коробками и вечными счетами? Кто это выдержит?
Я пыталась говорить спокойно: «Ребят, подождите годик-другой, окрепните, на ноги встаньте». Но нет. Всё решено. Ей срочно. А сын — «давай, конечно». И выходит, что я должна быть не просто бабушкой, а ещё и финансовой подпоркой? Помогать — это святое, но у меня ведь тоже не вечный запас здоровья и денег.
А если не потянут? Если через месяц окажется, что нечем за квартиру заплатить или памперсы купить? Кто останется крайним? Я. Потому что отказать не смогу. Внук же. И от этого страшно. Я уже и так живу в постоянном напряжении — свои счета, лекарства, возраст. Не железная я.
А Леночка говорит с улыбкой: «Как-нибудь справимся». У нее это «как-нибудь» звучит так легко, будто речь о походе в лес, а не о ребёнке. А у меня сердце сжимается — неужели нельзя просто посчитать, подумать?
Я не против детей. Я мечтаю о внуках! Но хочу, чтобы они росли в любви и достатке, а не в вечной гонке за копейкой. Чтобы мой внук не чувствовал себя обузой, а знал — родители за него в ответе. А не бабушка.
Смотрю на них и думаю: подожди они пару лет — могло бы быть иначе. Найти нормальную работу, поднакопить, взять ипотеку. Разве нельзя жить без этой вечной рулетки? Но в их семье, видимо, принято сначала нырять, а потом искать, за что ухватиться. А если утонут — пусть кто-то другой вытаскивает.
Я молчу. Знаю, что слова мои — хоть об стенку горохом. А сама уже мысленно готовлюсь: к бессонным ночам, к новым тратам, к ответственности, которую не выбирала. Потому что когда появляются дети, жертвовать собой приходится тем, кто старше. Потому что любовь — это не только радость, но и груз. И лишь одна надежда — что хоть кто-то в этой цепочке когда-нибудь повзрослеет…
