«Ты кого в дом привёл, сынок…»
Антонина Петровна весь день хлопотала на кухне. Наготовила любимых закусок, налепила пельменей, запекала утку с румяной корочкой. Сегодня был важный день — её сын Виктор впервые должен был привести свою невесту.
В доме сверкало, скатерть лежала без морщинки, пирог остывал на столе. Антонина то и дело поправляла причёску, поглядывала в зеркало и волновалась — так хотелось угодить будущей снохе.
Раздался щелчок замка. Антонина выпрямилась: «Наконец-то!» — подумала она и уже шагнула в прихожую, как вдруг услышала шёпот.
— Вить, ну серьёзно? Это твоя хата?.. Да тут как в музее, — с усмешкой бросила Галина.
— Тихо, Галя… Мать услышит. Ну зачем ты так…
— Пусть слышит! Может, наконец поймёт, что этот хлам давно пора выкинуть! — зло толкнула ногой старый буфет в прихожей.
— Как ты смеешь?! — Антонина вышла из комнаты, лицо её побелело, глаза горели. — Ты у меня в доме, а не на базаре.
В воздухе повисла тяжёлая тишина.
Галина даже не извинилась. За ужином морщилась, почти ничего не ела, всё время намекала, что обстановка «деревенская», и ясно дала понять — жить здесь они не станут, пока не сделают евроремонт.
Антонине стало дурно. Молча поднялась, вышла на балкон, прижала руку к груди. Впервые за тридцать лет она пожалела, что одна растила сына. Муж ушёл, когда Витя был грудным. Она тащила всё сама — и работу, и дом, и воспитание.
А теперь этот дом стал преткновением для чужой женщины.
Когда Галина объявила, что ждёт ребёнка, Антонина промолчала. Она уже понимала: этот брак добром не кончится. Слишком разное у них мироощущение. Но ради внука, ради сына… Предложила: «Живите здесь. Квартира большая. Комнату переделаете под себя».
— Одной комнаты мало! — огрызнулась Галя. — Мы хотим продать эту развалюху и купить две квартиры.
— Я не позволю распродать то, что мои родители собирали всю жизнь! — не выдержала Антонина.
На следующий день Виктор принёс документы. Просил выделить его долю. Антонина, не глядя, подписала.
— Продавай. Делай, как знаешь. Но запомни: с этим домом ты теряешь не стены, а часть семьи.
Через неделю Антонины не стало. Тихо, ночью, во сне. Виктор нашёл её фотографии на подоконнике. На одной — она держала его, младенца, у дедушкиного гардероба.
Он стоял в пустой комнате, где теперь звучало лишь эхо.
А мебель… Мебель Галя уже успела сбыть.
Через три года Виктор жил в «своей» однушке. Один. Галина с ребёнком — отдельно. А отреставрированный старый комод с резными узорами стоял в углу. Рядом — фото матери. И каждый вечер он мысленно просил у неё прощения…
