**Мама для Аленки**
— Павлуша, иди кушать, — ласково позвала няня Таня.
— Не хочу, — буркнул мальчик, уткнувшись носом в оконное стекло.
— Павлик, идём.
— Не-е-ет! — завопил он, затопал тонкими ножками в потрёпанных колготках. — Мама придёт!
— Мама придёт позже, а сейчас пойдём есть.
— Что тут за безобразие? — раздался резкий голос. — Татьяна Михайловна, вы опять его раскапризничали? Марш за стол!
Злая воспитательница, тётя Лена, схватила Пашку за воротник и потащила к столу. Впихивала ему в рот холодные, скользкие макароны, а он вырывался, кричал, плакал.
— Жри, гадёныш, жри!
Другие дети застучали ложками по мискам, торопливо глотая еду.
— За что вы так с ними? — шёпотом проговорила няня Таня, смахивая слезу. — Они же дети…
— Дети? — фыркнула тётя Лена. — Какие дети? Будущие уголовники, как и их мамки!
— Ма-а-амка! — закатился в истерике Пашка, побагровев. — Хочу к маме-е-е!
— Заткнись, сопляк!
— Что за шум? — в коридоре появилась ещё одна строгая женщина. Даже Пашка замолчал.
— Этот опять бунтует, есть не хочет.
— Чей?
— Дубцовой.
— А-а, этой оторвы. Выведите его, мать пришла.
Пашка рванул вперёд и впился в худые, острые колени.
— Мамка… мамка…
Мать опустилась на пол, обняла сына, целовала его худенькое тельце, шептала что-то своё, только для них двоих.
— Ох, не могу смотреть… — всхлипнула пожилая няня, баба Шура. — Ишь как любит он её… а она? Пусть и шальная, пусть бешеная… Да другим мамашам у неё учиться надо!
— Пфф, любит… — зло усмехнулась тётя Лена. — Любит послабления режима! Скоро пацана в детдом заберут — глядишь, опять срок ей сократят.
— Ох и злая ты, Ленка…
— А что не так? Она его и дома-то не заберёт! Родни нет, а самой плевать…
…
Татьяна шла после смены, думая о словах Лены. Неужели правда? Привязалась она к этому мальчишке… да и к его матери, Аленке. Глазастая, худая девчонка, сидит по тяжёлой статье.
Эх…
Скоро пенсия. Домик у моря ждёт, который когда-то принадлежал её матери. Но одна она теперь — ни семьи, ни близких.
Не очерствела душа за эти годы. Много детей прошло через её руки, но никого не жалела — работа и работа. А вот Пашка… запал в сердце.
…
Павлик стоял у окна, ждал. Чуял маленьким сердцем — скоро, вот-вот…
— Мамка…
— Пашенька…
Сидели, обнявшись, ревели. Что с ними делать?
— Алён, — позвала Таня. Та резко обернулась — взгляд колючий, улыбка исчезла. — Надо поговорить.
Девчонка не доверяла никому. Эти люди ни во что не верили.
— Вам-то зачем мне помогать? — спросила, выслушав. Сидела, голову склонив.
— Не тебе, а себе. Я одна, Алён… Павлик мне как внук. А ты… могла бы быть дочкой. — Таня поспешно добавила: — Не подумай… просто помочь хочу. Ему тяжело будет… да и мал ещё, забудет тебя.
— Подумаю, — коротко бросила Аленка.
Два дня думала. Две ночи не спала.
— Ты чего, Дубцова? На ногу встать решила? — шептались зэчки. — Мальца-то скоро в детдом упекут…
Алёнка молчала. Необычно для неё.
— Правда тогда говорили? — спросила она у Тани через неделю. — Или просто болтали?
— Правду, Аленушка.
Та вздрогнула. «Аленушка» — так в детстве бабка звала…
— А как? Вы мне чужой человек.
— Найдём способ… А если не выйдет — я в тот же детдом устроюсь.
— Зачем вам это?..
— Павлуша мне платит… любовью.
…
Через полгода Пашка уехал с «бабушкой».
— Спасибо, — сухо прошептала Аленка на прощанье.
— Мам, я с бабой поехал! Потом к тебе приеду, заберу!
Алёнка вытирала слёзы, улыбалась сыну.
А потом пошли дни ещё тоскливее прежних.
Разве такой жизни хотела?
…
Как-то вызвали её на длительное свидание.
— Дубцова, к тебе мать.
— Мать?! — задрожала Аленка. — Не пойду… Скажите, что умерла!
— Иди, дура! В карцер захотела?
Толкнули в комнату — а там…
— Пашка?!
— Мамка-а-а!
Трое суток не разнимали объятий.
К вечеру третьего дня Аленка разговорилась.
— Жила с бабкой… Мать свою жизнь устраивала. А как бабка померла — забрала меня… Ни в школу не гнала, ни в чём не ограничивала… Потом мужика привела. Сперва хороший был… а потом бить начал.
В шестнадцать встретила Игоря…
Год встречались.
А потом… этот… изнасиловать попытался.
— Ох, Господи…
— Игорь вовремя пришёл… Не дал. Тот еле выжил. Потом затаил злобу…
— Это Игорь-то его?.. — Таня ахнула. — Ты же несовершеннолетняя была… Беременная… Он тебя уговорил на себя всё взять?
Бедная девочка…
Алёнка вытерла слёзы.
Больше об этом не говорили.
…
Таня возила Пашку на свидания. Аленка постепенно оттаивала.
Но Татьяна знала: выйдет девчонка — заберёт сына. И что тогда?
Не хотела думать.
…
Однажды в колонии Таню встретили бывшие коллеги.
— Похорошела, Татьяна Михайловна! Морской воздух помогает?
— Да ещё и счастье моё — Павлуша!
— Дура ты, Танька… — вздохнула Лена. — Выйдет твоя зэчка — обчистит тебя, а пацана в детдом сдаст…
С каждым разом Аленка становилась теплее.
Письма писала.
Таня в ответ — «доченька».
Читала Аленка эти строки — и плакала, прижимая листок к груди…
И когда Павлуша впервые привёз свою невесту знакомиться, Аленка обняла Таню и прошептала: “Спасибо, мама…”.
