«Ты теперь мне кто?» — спустя тридцать лет папа вернулся в мою жизнь… и сразу попал в больницу.
Артём приехал с работы домой. Завернул во двор хрущёвки в спальном районе Новосибирска, поставил машину, открыл багажник, вытащил два тяжёлых пакета с продуктами и пошёл к подъезду. Только руку протянул к домофону — вдруг услышал голос:
— Тёма? Это ты?!
Он обернулся. На лавочке сидел старик — небритый, в потрёпанной телогрейке, с седой бородой и потухшим взглядом. Выглядел как бродяга. Артём нахмурился.
— Извините, мы знакомы?
— Тёма… Я — Николай. Твой отец. Неужели не помнишь?
Артём отпрянул, будто его ударили. Отец. Тот самый, который ушёл от них с матерью тридцать лет назад, когда ему было всего восемь. И вот теперь сидит тут, как ни в чём не бывало.
— Адрес твой мне дала Людмила, подруга твоей покойной мамы… Она рассказала, что Надя умерла. А я и не знал. Ничего не знал. Господи, как же она страдала, а я где-то блукал…
— Где ты был? — зло перебил Артём. — Где ты был, когда мама ночами рыдала? Когда я ей грел чай, потому что ты опять ушёл «погулять»? Когда ты поднял на нас руку?! Забыл? А я — нет.
— Сынок, ну к чему это теперь? С Верой потом тоже не сладко было. Сначала весело — пили, она радовалась, что я ушёл. А потом… всё пошло под откос. Деньги, ссоры. Своих детей не было. А её дочь потом выгнала меня. Вот и всё. Теперь я — никто. А помнишь, как я тебя на карусели катал? Как газировку покупал?..
— Ты серьёзно?! Один стакан газировки всё искупит? Забыл, как ты перед уходом вытряс из комода последние рубли? Как плюнул маме в лицо, когда уходил к «новой жизни»? Забыл?! А я — нет!
Артём резко развернулся и зашёл в подъезд, оставив отца на лавочке. Руки дрожали от злости. Дома его встретила жена — Ирина.
— Что с тобой? Бледный, как мел…
— Мой отец. Пришёл. Явился. Сидел у подъезда — грязный, оборванец. Говорит, теперь один и просит помощи. Тридцать лет не вспоминал, а тут вдруг осознал, что у него сын есть!
— Может, хотя бы поговоришь с ним?..
— Он мне чужой! Ни капли жалости!
Ирина промолчала. Артём ушёл в комнату, но уснуть не смог. Всплывали крики детства, мамины слёзы, тот вечер, когда отец выволок чемодан и хлопнул дверью…
Через три дня у подъезда его снова ждал отец. Стоял смиренно, с надеждой.
— Сынок… Я всё понимаю. Но ты теперь состоялся, живёшь… Неужели не найдётся для меня уголка, хоть куска хлеба…
— А где ты был, когда мне новые ботинки к школе не на что было купить?! Где ты был, когда мама слегла?! Тогда никто мне не помог. И тебе я ничего не должен. Пропади!
Отец опустил голову, не сказав больше ни слова.
На следующее утро в дверь постучали. Девушка в белом халате:
— Здравствуйте, вы Артём? Ваш отец у нас в больнице. Его избили, говорят, на улице поругался с кем-то. Он просил вас передать. Больше у него никого нет…
— И что с того? Я ему не родня. Он мне никто!
— Но… он говорил, что у него есть сын, которого он любит… Простите.
И уже уходя:
— Он в горбольнице №3, в хирургии…
Ирина слышала разговор.
— Тёма… Может, сходим? Хотя бы посмотрим, как он…
Через час они были в больнице. Взяли с собой еду, чистую одежду. Врач встретил их:
— Состояние тяжёлое. Печень убита. Долго пил, всё запущено. Осталось немного…
В палате отец взглянул на Артёма — и глаза наполнились слезами.
— Ты пришёл… Я верил. А это Ира? Моя сноха… А внуки есть? Хоть бы раз взглянуть…
Через пару дней они пришли с дочкой. Старик смотрел на неё, как на ангела. Гладил её руку, плакал.
— Боже… Вылитая бабушка. Какая красавица… Будь счастлива, внученька…
А на четвёртый день он позвал Артёма.
— Прости меня, сынок… За всё. За то, что не любил. За то, что мать загубил. Прости…
Артём сжал его руку. Крепко. Без слов. Это было единственное, что он мог сказать: «Я простил».
Через неделю отца не стало. Артём сам устроил похороны. Похоронил рядом с мамой. Кроме него прощаться было некому. Но впервые за долгие годы на душе стало тихо.
Он ничего не был должен. Но сделал всё, как должно — по-человечески.
