После свадьбы гости разъехались, дочь перебралась к мужу, и в квартире стало пусто. Промучившись неделю в гробовой тишине, мы с женой решили завести зверя чтобы было кого кормить, воспитывать, выгуливать и убирать за ним «сюрпризы». Ну и чтобы, в отличие от дочери, он не воровал сигареты, не огрызался и не шуршал по ночам в холодильнике. Кого именно брать не знали, решили определиться на месте.
В воскресенье отправились на Птичий рынок. У входа продавались милые морские свинки. Я вопросительно посмотрел на жену.
Не пойдет, отрезала она. Наша дочь была сухопутной.
Рыбки молчали, попугаи болтали и вызывали у жены аллергию на пух. Мне приглянулась мартышка её ужимки напоминали дочь в переходном возрасте. Но жена пообещала лечь между нами трупом, пришлось сдаться. В конце концов, с обезьяной мы знакомы пять минут, а к жене я уже привык.
Оставались собаки и кошки. Собак надо выгуливать, а с кошками морока не вижу себя продавцом котят у метро. В итоге кот.
Наш Кот лежал в аквариуме из оргстекла, окружённый котятами. Малыши тыкались носами в его пушистое брюхо, а он спал. На аквариуме висела табличка: «Кузя». Продавщица рассказала душещипательную историю про его трудное детство: мол, пёс, с которым он вырос, чуть не загрыз беднягу, и теперь ему нет места в доме.
Внешне Кузя был породистым персом серого окраса, но документов, доказывающих, что его приплюснутый нос признак породы, а не родовой травмы, не было. По бумагам его звали Кайзер, но на «Кузю» он отзывался охотно. Мы его купили.
Доехали благополучно кот тихонько сопел под сиденьем. Уже в подъезде жена ехидно спросила:
Ты уверен, что он не кастрированный?
Я напрягся. Не из-за неприязни к меньшинствам, просто кастрированный кот напоминает мне Квазимодо изуродованного людьми. Я разложил Кузю на лестнице и провёл экспресс-осмотр. В полутьме его «хозяйство» было не разглядеть, а брюхо покрыто колтунами. Я попытался проникнуться духом зоофила и провёл рукой по нужному месту. Кот взвыл, но, кажется, всё было на месте.
В тот же день к нам пожаловала дочь проверить холодильник. Увидев Кузю, она забросила объеденный торт и набросилась на зверя. Вдвоём с матерью они запихнули его в ванну, отмыли детским шампунем, спеленали и высушили феном почему-то моим полотенцем.
Жена принялась вычёсывать кота, выстригая колтуны. Кузя недовольно мявкал. Я не стал мешать и удалился на кухню с пивом.
Идилию нарушил душераздирающий вопль и грохот. Разбилась ваза, кто-то выл. Я бросил бутылку и пошёл разбираться. Жена сидела на диване, качалась и протягивала исцарапанные руки. Рядом валялись ножницы и клочья шерсти. Мы с дочерью столпились вокруг.
Что случилось?
Я-а-а-й-ц-а-а! завыла она.
Какие яйца?
Оторва-а-а-лись!
От кого?!
От ко-о-о-та!
Я далёк от медицины, но подозреваю, что подобные вещи просто так не отваливаются. Тем более у котов.
Долго мы пытались понять, что произошло. Я, будучи человеком добрым, уже представлял, как придушу жену из сострадания, чтобы не мучилась. Наконец она разжала кулаки: на ладонях лежали два пушистых комочка в каплях крови.
Оказалось, когда она выстригала колтуны между лап, кот дёрнулся. Ножницы, уже нацеленные на шерсть, по инерции отхватили то, что под них попало. По её словам яйца.
Кот взревел, расцарапал ей руки и забился под диван, попутно разбив вазу. На его месте я бы отгрыз голову и разнёс квартиру. О чём и сообщил жене. Она завыла снова.
Мы с дочерью вооружились шваброй и поползли к дивану. В пыльном углу светились жёлтые глаза новоиспечённого кастрата. На сосиски он не шёл. Как мужчина мужчину, я его понимал.
Дочь подталкивала Кузю шваброй, а я пытался ухватить его за лапы. Кот метался, царапал рукоятку и наконец вцепился в неё когтями. Когда мы вытащили его, он был не узнать: взъерошенный, в пыли, с безумными глазами. Из породистого перса превратился в бомжа-кастрата.
Я прижал его к себе, почёсывая за ухом. Постепенно он затих и хрипло замурлыкал. Жена, не прикасаясь к нему, завопила:
Ему плохо? Он хрипит? Вызову скорую!
Кот открыл глаз, увидел её и замер. Я разогнал паникёров и унёс его на кухню.
Мы пили пиво и беседовали по-мужски. Я жаловался на жизнь в окружении женщин, Кузя сочувственно мурлыкал. Потом разлёгся у меня на коленях, подставив брюхо. В порыве откровенности я раздвинул ему лапы проверить ущерб. Увы: первичные признаки отсутствовали. И, похоже, их никогда и не было.
Передо мной сидела кошка. Крупная, пушистая, персидская кошка. С округлившимся животиком. А «отрезанное» оказалось комками шерсти с кровью от царапин.
Мы не пошли бить морду продавщице за обман. Пережитое сблизило нас с кошкой. И зовут её теперь не Кузя. А вчера у Козы родились четыре котёнка. В нашем доме снова есть дети.
