Лампа едва не разрушила семью
— Арина, Тимур, кто из вас разбил мою лампу? Это же память о Дмитрии! — Анна Сергеевна ударила ладонью по дубовому столу в гостиной старого дома Волковых, и пыль взметнулась с потёртой скатерти, украшенной вышитыми васильками. Дом, построенный в пятидесятых, пах древесиной, нафталином, только что сваренными щами и лёгкой сыростью из подпола. Антикварная лампа с латунным основанием в виде дубовых листьев и синим абажуром, которую Анна берегла как память о покойном муже Дмитрии, лежала на потёртой половице, абажур помялся, а ножка треснула, обнажив провода. Её седые волосы были собраны в строгий узел, ситцевый халат в горошек колыхался, а очки в тонкой оправе запотели от гнева.
Арина, пятнадцатилетняя внучка, вскочила с потертого дивана, её русые волосы растрепались, а чёрная футболка с медвежатами задралась, обнажив пояс джинсов.
— Бабуля, это не я! — её голос звенел. — Это Тимур, он вечно всё задевает, вчера с мячом носился!
Тимур, двенадцатилетний мальчишка в мятой серой толстовке, отложил телефон, где он играл в танки, его тёмные волосы торчали, как ёжик.
— Я? Арина, врёшь! — он подскочил. — Баб, честно, я не трогал лампу! Это она вчера тут танцевала, будто коза на льду!
Михаил, сын Анны, вошёл в гостиную, его спецовка, пропахшая смазкой и металлом, болталась на плечах.
— Мам, успокойся, весь дом трясётся, — сказал он, вешая куртку на скрипучую вешалку. — Да ладно, старая лампа! Не стоит она таких криков!
Ольга, невестка Анны и мать детей, расставляла тарелки на стол, её светлые волосы выбились из пучка, фартук в пятнах от варенья и теста развевался.
— Михаил, не начинай, — её голос дрожал. — Это не просто лампа, это память о Дмитрии. Ребята, признавайтесь, кто виноват, и разберёмся!
Вечером спор разгорелся с новой силой. Анна сидела в кресле, штопая варежку, её спицы стучали. Михаил пил чай из потрёпленной кружки с надписью «ЗАВОД». Ольга мыла посуду, но её голос доносился из кухни. Арина листала учебник, а Тимур строил башню из кубиков.
— Арина, я же видела, как ты вчера в гостиной прыгала! — Анна поправила очки. — Лампа сама не упала!
Арина швырнула книгу, её щёки вспыхли.
— Я не ломала её! Это Тимур, он с мячом играл!
Тимур вскочил, кубики разлетелись.
— Врёшь! Я вообще в комнате был!
Михаил тяжело вздохнул.
— Хватит! Из-за какого-то железа весь дом гудит!
Ольга вытерла руки.
— Это не железо, это память!
Анна поднялась, её глаза блестели.
— Мы с Димой письма читали под ней, когда он с войны вернулся! А вы… вы меня старухой ненужной считаете!
Арина распахнула дверь и выбежала на улицу.
Наутро Ольга искала дочь в парке, где пахло тополиным пухом и шашлыками. Тётя Зина, соседка, подсказала: «Видела её у пруда».
Там Арина, красноглазая, сидела на скамейке.
— Мама, я не ломала лампу, — прошептала она.
Тем временем Михаил, вернувшись с завода, говорил с напарником:
— Дома всё вверх дном. Назвал лампу хламом… а для матери это всё.
— Поговори с ней, — посоветовал напарник. — Ты же мастер, почини.
Вечером Анна сидела у окна, разглядывая фото Дмитрия. Михаил осторожно вошёл:
— Мам, прости…
— Эта лампа — наша с ним жизнь, — прошептала она.
На следующий день Тимур нашёл в подвале потрёпанный дневник деда. На первой странице было: «Для Ани, моего солнышка». Он принёс его в дом.
— Бабуля, посмотри! Дед писал про лампу!
Анна дрожащими руками прочитала вслух:
— «Пусть её свет хранит наш дом, как твоя любовь».
Семья собралась вокруг. Михаил взял паяльник, Ольга подобрала ткань для абажура, а дети аккуратно держали детали.
Когда лампа загорелась, её свет озарил их лица. Анна улыбнулась:
— Дима бы вами гордился.
— И мы тобой, — шепнула Арина.
Теперь они часто собирались под лампой, читая записи деда. Она больше не делила их — она их объединила.
