Холодный приём: как мечты о семейном ужине разбились о ледяное равнодушие
В тихом городке под Калугой Ольга с трепетом ждала встречи с родителями мужа. Она рисовала в голове уютный вечер: душевные разговоры, горячий самовар, ароматные котлеты и смех до утра. Её супруг, Дмитрий, уверял, что его мать, Галина Степановна, и отец, Николай Петрович, — люди хлебосольные, и Ольга верила, что этот визит станет началом настоящей семейной близости. Но реальность оказалась горькой, как полынь, и холодной, как ноябрьский ветер за окном.
Дорога выдалась долгой, и к дому свёкра они подъехали уже затемно. Погода словно предупреждала: небо хмурилось, моросил противный дождик, а ветер пробирал до костей. Ольга надела своё самое нарядное платье, но вместо объятий и радушных улыбок Галина Степановна, лишь приоткрыв дверь, бросила: «Подождите в сарае, скоро позовём». Ольга остолбенела. Сарай? В такую сырость? Но Дмитрий, привыкший к маминым приколам, лишь вздохнул и повёл жену к покосившейся постройке с протекающей крышей.
Внутри пахло сыростью и старыми досками. Ольга куталась в шарф, но дрожь от холода не проходила. «Может, они просто накрывают на стол?» — пыталась она себя успокоить. Дмитрий принёс старое ватное одеяло, но оно не спасало от промозглого ветра. Родители не спешили их звать. Николай Петрович высунулся на крыльцо, крикнул, что котлеты ещё не готовы, и исчез в доме. Ольга вдруг почувствовала себя лишней, словно невесткой-невидимкой.
Шли часы. Дождь стучал по крыше сарая, а запаха жареного так и не было. Ольга смотрела на Дмитрия, ждала, что он хоть что-то скажет, но муж уткнулся в телефон. В сердце закипала обида. «Мы что, будем тут ночевать?» — наконец вырвалось у неё. Дмитрий пробурчал, что мать вот-вот всё приготовит. Но «вот-вот» растянулось на три часа, пока Ольга не начала терять последние силы от голода и холода.
Наконец Галина Степановна вышла с тарелкой. Ольга ждала хотя бы скромного, но душевного ужина — как у её родителей, где даже случайного гостя сажали за стол. Но вместо этого получила пережаренные, как уголь, котлеты и миску квашеной капусты. Ни картошки, ни хлеба, ни даже чая. «Ешьте, пока не остыло», — бросила свекровь и тут же скрылась в доме. Ольга смотрела на эту «трапезу» и понимала: это не ужин, а издевательство.
Дмитрий молча ковырял вилкой в тарелке, но Ольга не выдержала: «Почему нас даже в дом не пустили? Мы же не бомжи с вокзала!» Муж пробормотал что-то про «мамины принципы», но звучало это фальшиво. Ольга вдруг осознала: для них она — не семья. Чужая. Та, которую можно посадить в сарай, как дворовую собаку.
Обратная дорога прошла в тяжёлом молчании. Ольга смотрела в окно на мокрые поля и понимала: её мечты о тепле в этой семье — просто детские сказки. Она вспоминала, как её мама встречала гостей — хоть в три часа ночи! — с пирогами и улыбкой. А здесь? Холодный сарай, котлеты-подошвы и взгляд свысока. Это не просто неудачный вечер — это приговор.
Дома Ольга долго ворочалась в постели. Стоит ли говорить Диме, как больно её ранили его родители? Но она знала: он не поймёт. Для него это — норма. А для неё — нож в спину. Она поклялась: больше ни ногой к этим людям, пока не научатся её уважать. Но страх грыз сердце: а вдруг этот холод навсегда останется между ними? Выдержит ли их любовь такое? Или её чувства к Диме растают, как тот дождь, что промочил её насквозь в том проклятом сарае?
