Наконец-то у меня появилась личная жизнь — но моя дочь считает меня ненормальной и запретила видеться с внучкой
Всю себя я отдала дочери. Потом — внучке. Никогда не роптала, ничего не ждала взамен. Но, кажется, они обе забыли, что я не просто бесплатная нянька и кухарка. Я — живой человек. Со своими мечтами, надеждами и правом на радость.
Мне едва исполнился двадцать один, когда я вышла замуж. Муж — Геннадий — был тихим, скромным работягой. Жили мы скромно, но душа в душу. Когда дочке было два года, он уехал в рейс — на фуре, везти какой-то груз. Вернулся ли? Нет. Погиб. Как — так и не объяснили. Осталась я одна, с малой Ольгой на руках.
Родители Гены уже умерли, мои жили за тридевять земель. Ждать помощи было неоткуда. Спасла только оставшаяся от мужа квартира. Пробовала подрабатывать дома — занималась репетиторством, ведь по образованию я педагог. Но учить детей, когда под ногами вертится капризный ребёнок, — адский труд.
Потом мать забрала Олю к себе. Дочка почти два года жила у бабушки с дедом, пока я крутилась, как белка в колесе. Днём работала в школе, вечерами — частные уроки. Каждые выходные мчалась к дочери. Каждый раз, уезжая от неё, чувствовала, как сердце рвётся на части.
Когда Оля пошла в сад, я молилась, чтобы она не болела, ведь взять больничный было невозможно. К счастью, дочка оказалась крепкой. Потом — школа. Потом — институт. Тянула всё одна. С утра до ночи работа, чтобы купить ей одежду, обувь, еду, оплатить курсы.
Когда она окончила учёбу и устроилась, я впервые подумала: всё. Теперь я свободна. Вот только свобода оказалась одиночеством. Родителей не стало, подруг не было — вся жизнь ушла в заботы. Даже кот Мурзик стал единственным, с кем можно было поговорить.
А потом родилась Дашенька. Я переехала к дочери за пару месяцев до родов — помогала с готовкой, уборкой, собирала сумку в роддом. Потом полностью взяла на себя малышку — Оля быстро вышла на работу.
Но я не роптала. Наоборот — ожила. Снова почувствовала себя нужной. Когда Даша пошла в школу, я забирала её после уроков. Мы вместе обедали, делали уроки, гуляли в сквере. На одной из таких прогулок я встретила Виктора.
Он тоже был дедом — присматривал за внучкой. Его история напоминала мою: рано овдовел, помогал дочери. Мы стали общаться. Разговоры затягивались. А потом он предложил встретиться… без детей. На чашку чая.
Честно? Я растерялась. Последний раз меня приглашали куда-то лет тридцать назад. Но согласилась. Так в моей жизни снова появилась радость. Мы ходили в кино, в музеи, просто гуляли по городу. Я снова почувствовала себя женщиной.
Но дочь этого не приняла. Оля позвонила как-то утром:
— Мы с Серёжей хотим съездить к друзьям. Оставим Дашу у тебя на выходные, ладно?
— Прости, родная, но я уезжаю на пару дней. Надо было предупредить заранее.
— Ты что, опять со своим этим… Виктором? — прошипела она.
Я онемела:
— Оля, что за тон? Ты же знаешь, что я всегда с Дашей. Но я не вечная нянка.
— Ты вообще забыла про внучку! Ещё недавно твердила, что личная жизнь тебе не нужна, а теперь шляешься по кафешкам!
— Да, шляюсь, — ответила я тихо. — Потому что живу. Потому что счастлива. И я думала, ты порадуешься за меня.
— Порадуюсь?! Ты променяла внучку на какого-то старика! Тебе бы к врачу сходить, мам, у тебя голова не в порядке! Больше Дашу тебе не привезу, пока не опомнишься!
Я сидела в тишине, не веря своим ушам. Всю жизнь положила на неё. Всё бросила ради её счастья. Воспитывала одна. Поднимала. Помогала с её ребёнком. А теперь я — «поехавшая бабка», потому что осмелилась быть счастливой?
Рыдала до темноты. Виктору ничего не сказала. Он просто обнял меня и прошептал:
— Ты имеешь право жить. И любить.
Но внутри всё сжалось в комок. Не представляю жизнь без Оли. Без Даши. Боюсь, что однажды потеряю их навсегда. Надеюсь, дочь одумается и позвонит. Поймёт — я не перестала быть бабушкой. Просто впервые за много лет позволила себе быть счастливой.
Разве я не заслужила это?..
