Мне семьдесят семь, и вот я, Вера Ивановна, дошла до жизни такой, что прошу у невестки, Даши, всего лишь тарелку борща. Еще вчера мне казалось, что ее долг — содержать дом в чистоте, стряпать, шить, ухаживать за семьей, как делала я в свое время. Но времена изменились, и я осознала: мои представления остались где-то в советском прошлом. Теперь я живу у сына Сергея и его жены Даши, чувствуя себя то ли почетной пенсионеркой, то ли старым чемоданом на антресолях. Сердце ноет, но я пытаюсь смириться, хотя обида тлеет, как непотушенный окурок.
Когда-то я была хозяйкой в полном смысле слова. Вставала с петухами, варила щи, пекла блины, штопала носки, растила Сережу. Муж мой, пусть земля ему будет пухом, трудился на фабрике, а я создавала уют, чтобы он возвращался в дом, где пахнет пирогами. Я свято верила: женщина — хранительница очага, а невестка со временем перенимет мою эстафету. Когда Сережа познакомил нас с Дашей, я надеялась, что мы будем, как в кино — вместе замешивать тесто, судачить над выкройками и варить варенье. Увы, жизнь распорядилась иначе.
Даша — дитя нового времени. Сидит в компьютере, заказывает еду через приложение, носит джинсы с дырками. Пока они с Сережей жили отдельно, я еще держалась, но после моего второго гипертонического крика сын заявил: «Мама, переезжай к нам!» Я согласилась, продала свою «хрущевку», чтобы не сидеть у них на шее, и отдала деньги на их ипотеку. Думала, хоть картошку почищу, белье поглажу… Но оказалось, Даше моя помощь не нужна — как, впрочем, и мои советы.
С первого же дня я поняла: на кухне я лишняя. Как-то предложила сварить рассольник — Сережа его обожает. Даша улыбнулась: «Вера Ивановна, не трудитесь, я закажу лагман». Закажешь?! Для меня еда — это полдня у плиты, а не три клика в смартфоне. Попробовала пропылесосить — а мне в ответ: «У нас умный пылесос, он сам всё знает». Умный?! А где же душа, где человеческое участие? Сережа лишь отмахивался: «Мама, не парься, у нас все под контролем». Не парься? В мои-то годы «не париться» — все равно что сдохнуть, но еще ходить.
Больнее всего — ее равнодушие. Я считала, невестка должна уважать свекровь, советоваться, перенимать опыт. Но Даша живет, как хочет. Готовит блюда с непроизносимыми названиями вместо привычных котлет. В доме чисто, но бездушно — никаких вязаных салфеток, никаких банок с соленьями. Как-то предложила: «Дашенька, давай пирожков напечем, Сережа их так любит». А она: «Вера Ивановна, теперь мы ЗОЖники, мука — это глютен». Глютен?! А что же, по-вашему, кормит душу?
Я копила обиду. Решила поговорить с сыном: «Сережа, ну разве это хозяйка? Все на доставке, все на бегу!» Но он лишь фыркнул: «Мать, хватит качать права, у нас все огонь». Огонь? Для них, может, и огонь, а я чувствую себя, как табуретка из Икеи — вроде нужная, но без истории. Соседка Таня, когда я пожаловалась, вздохнула: «Вера, сейчас все такие». Но я не хочу винить поколения. Я хочу, чтобы меня не просто кормили, а видели.
И вот на днях меня прорвало. Даша колдовала над ужином — что-то с киноа и тофу. Я сидела в своей комнате, слышала их смех, и вдруг поняла: я здесь чужая. Вышла на кухню и сказала: «Даша, свари мне, пожалуйста, просто борщ. Как раньше». Она удивилась, но кивнула: «Хорошо, Вера Ивановна». И вчера принесла — настоящий, с пастернаком, почти как мой. Я ела и глотала слезы. Не от вкуса, а от осознания: теперь мне нужно так мало. Никаких идеалов, никаких традиций — просто тарелка чего-то родного.
Я поняла: мои ожидания — как старые калоши, их давно пора выбросить. Даша не станет мной, и, возможно, это даже хорошо. Она крутится как белка в колесе, а я, старая дура, все пытаюсь учить их жизни. Больно лишь одно — я больше не центр вселенной. Сережа любит меня, но у него своя орбита. А я сижу у окна и ловлю себя на мысли: куда делась та Вера Ивановна, которая рулила всем? Осталась лишь бабушка, которая просит борща.
Но сдаваться я не собираюсь. Научусь жить по-новому: смотреть «Дом-2», гуглить рецепты без глютена, может, даже освою этот ваш «Яндекс.Еду». Только бы не превратиться в нытикову тетку, которую терпят из вежливости. Если они не видят во мне хозяйку — ладно. Я найду, кому я нужна. А пока прошу лишь тарелку борща — и капельку тепла, которого так не хватает в этом идеально отлаженном, но таком холодном мире.
