**Страх стать мачехой: Лиза избегает свадьбы с вдовцом**
Тётя отлично видела, что Лиза не хочет выходить замуж за вдовца, и не из-за его маленькой дочки, не из-за разницы в возрасте, а потому что она его просто боялась. Его ледяной взгляд пронизывал до самых глубин сердца, и от страха сердце начинало биться чаще, будто пытаясь защититься от этих стрел. Глаза Лизы были опущены вниз, и она долго не решалась поднять их, а когда поднимала, все замечали, что они полны слёз.
И эти слёзы катились по щекам, покрасневшим от стыда. Руки дрожали, маленькие кулачки сжимались, словно пытаясь защититься от тёти и её навязанного жениха. Предательский язык, чтоб ему пусто было, выговорил: «Выхожу».
Ну вот и договорились! В такой дом, к такому мужчине грех отказываться! Он с первой женой обращался как с царицей, она была мягкая, как воск, хрупкая, вечно болела и кашляла. Ходили они так: он три шага, она один. Останавливалась, дышала, как паровоз, а он обнимал и успокаивал, в отличие от твоего отца, того сумасброда.
Когда она была беременна, её почти не видели на ногах всё лежала. А после родов он сам в ночи вставал к ребёнку, а она совсем ослабла. Так его мать рассказывала.
А ты здорова, как репа! Он тебя в красном углу посадит. Ты у нас мастерица на все руки и косить, и ткать, и прясть. Грех такую за молодого отдавать у них ещё характер не устоялся, глупости не вышли, а этот мужчина открытый, про него всё известно. Какое тебе счастье!
Гулянку устроим, посидим, а вдовцу пышных свадеб не нужно покойницу плясками тревожить не будем. Приданое собирать он велел не начинать, сказал, дом и так полон добра.
Яков женился на первой жене по любви, зная, что Аграфена часто хворает, была слабенькой, но мать твердила, что он статный мужчина, сильный, ему нужна хозяйка, а не хрустальная куколка. Но ни люди, ни собственный разум его не переубедили ему была нужна только Аграфена.
По деревне ходили слухи, что она его заколдовала, ведь только безумец, не живший по-настоящему, решил превратить свою жизнь в больницу, в муки и страдания. Врачи говорили, что у Аграфены слабые лёгкие любой сквозняк приводил к воспалению, к астме, а там кто знает, может, и хуже.
Яков верил, что его любовь отгонит смерть от жены, что он вылечит её, будет заботиться, и болезнь отступит. Сначала после свадьбы всё действительно было прекрасно. Счастливые молодожёны не могли нарадоваться своей радостью.
Потом, когда Аграфена забеременела, будто её весь внутренний мир перевернулся постоянная слабость, головокружения, сонливость сделали её такой немощной, что она не могла ни стирать, ни доить корову, даже расчесать свои прекрасные длинные волосы не хватало сил.
Врачи говорили, что это токсикоз, родит окрепнет. Яков без упрёков ухаживал за женой. Его мать день и ночь корила его, что привёл в дом не хозяйку, а обузу. Яков защищал жену, как голодный орёл своё гнездо, и попросил мать к ним не приходить.
Аграфена родила дочку, и Яков надеялся, что в семью вернутся силы и радость. Да, счастье вернулось, но ненадолго. Однажды простудившись, Аграфена так и не смогла поправиться просто таяла на глазах.
Её положили в больницу, но врач сказал прямо:
Её лёгкие не выдержат.
Сказал просто, по-деревенски. Аграфена знала, что жить ей осталось недолго. Сначала держалась, не показывала. Вымученная улыбка, больше похожая на гримасу боли, губы улыбались, но глаза выдавали страх за завтрашний день, за дочь.
Взгляд будто прощался и просил запомнить её весёлой, счастливой. Её худоба с проступающими рёбрами на спине, впалая грудь, высохшие пальцы, опущенные тонкие плечи без слов говорили, что смерть уже рядом и ждёт последнего вздоха своей избранницы.
Чувствуя конец, Аграфена попросила мужа выслушать её.
Нет такого человека, кто мог бы изменить Божьи планы. Наша любовь устала бороться со смертью, сил больше нет и я устала от боли, от мыслей. Прости меня и дочку тоже. Я была обречена родиться для страданий и вас обрекла.
Яков взял её горячие руки и стал целовать. По прерывистому, тяжёлому дыханию он понял, что она спешит сказать что-то важное, чувствовал жить ей остались минуты.
Она говорила о своей любви к ним, о заботе за дочерью, задыхала