Людмила стояла посреди гостиной, с билетом на отдых в сумке. Глаза Сергея пылали от злости, а его голос разносился по стенам, словно эхо. Женщина чувствовала, как все годы лишений, все мечты, похороненные под грузом ипотеки, и все несбывшиеся обещания копятся внутри, готовые захлестнуть её, словно волна.
Серёжа, тихо, почти умоляюще, произнесла она, помнишь, когда мы подписывали кредитный договор? Ты сказал, что мы будем командой, что продержися вместе, что будем бороться за наше будущее. Я держала своё слово. Тащила этот груз. Семь лет! А теперь, когда мы наконец могли бы вздохнуть свободно ты говоришь, что ванная твоей мамы важнее, чем моя душа?
Муж резко отвернулся, избегая её взгляда.
Ты не понимаешь, Люда. Это же мама. Если мы ей не поможем, кто поможет?
А я для тебя кто?! впервые по-настоящему повысила голос Людмила. Разве я не семья? Я, женщина, которая платила каждый платёж, отказывала себе в одежде, отпусках, встречах с друзьями, только чтобы мы справились? Твоя мать уже прожила свою жизнь. А я всё ещё жду своей!
Сергей замолчал. Он разрывался между двумя привязанностями.
Следующие дни прошли в тяжёлом молчании. Галина звонила каждый день, спрашивая, когда начнётся ремонт. Сергей отвечал уклончиво или вовсе избегал разговоров. В квартире между ним и Людмилой выросла невидимая, холодная стена. Она спала, отвернувшись, а он проводил вечера с телефоном в руках, бесцельно листая интернет.
Но у Люды уже был план.
Однажды утром она собрала чемодан. Два летних платья, купальник, который так ни разу и не надела, сандалии и паспорт. На тумбочке оставила короткую записку:
*«Серёжа, я семь лет мечтала о море. Еду, хочешь ты этого или нет. Ты можешь решить быть со мной или остаться. Выбор за тобой. Л.»*
Захлопнула дверь, не оглядываясь.
В самолёте, с билетом на Сочи в сумке, она почувствовала, как с плеч спадает часть груза, который таскала столько лет. Глядела в иллюминатор на облака и вспоминала детство, когда ездила с родителями на Чёрное море. Помнила запах соли, шум прибоя, горячий песок под босыми ногами. Впервые за долгое время в сердце затеплилась надежда.
В отеле она сидела на балконе, вглядываясь в насыщенную синеву моря. Сердце билось чаще, будто она возвращалась к жизни. Вечером спустилась на пляж, позволила волнам омывать ступни и заплакала не от горя, а от облегчения.
Сергей, оставшись один, нашёл записку. Перечитал её раз за разом, каждое слово жгло ему душу. Он представлял Люду на пляже с блестящими глазами и улыбкой, которой не видел годами. Тогда его осенило: он украл её лучшие годы, а теперь мог потерять её навсегда.
Тем же вечером, когда Галина позвонила снова, он холодно сказал:
Мам, ванная подождёт. Люда нет.
Впервые пожилая женщина не нашлась, что ответить.
Три дня спустя Сергей вышел в аэропорту Сочи. Искал её на пляже, на улочках, усыпанных цветами, в ресторане отеля. Наконец увидел сидела одна за столиком, с бокалом белого вина.
Люда прошептал он, сдавленно. Я приехал.
Она долго смотрела на него без слов. В глазах читались боль, усталость, но и намёк на тоску.
Не знаю, Серёжа, медленно проговорила она. Не знаю, есть ли у меня силы верить в нас.
Клянусь, в этот раз я буду на твоей стороне, ответил он. Не хочу больше заставлять тебя выбирать между нами и мамой. У неё была своя жизнь. Ты моя жизнь теперь.
Простые слова, но они тронули её до глубины души. Она позволила ему сесть рядом. Это было не полное прощение, но начало.
Этот отпуск был не просто о море, пляже и солнце. Он был о возвращении к себе. Люда часами плавала, смеялась, как в юности, с аппетитом ела мидии. Сергей смотрел на неё, будто заново открывал женщину, в которую когда-то влюбился.
В последний день, лёжа на шезлонгах, Люда сказала:
Если хочешь, чтобы мы шли дальше, Серёжа, нам надо научиться жить для себя. Мы не можем вечно быть рабами чужих нужд.
Он кивнул. Понимал будет нелегко, но осознал, чем
