**Разбитые надежды: цена любви**
Было время, когда Варвара и Дмитрий мечтали о ребёнке, но судьба оказалась немилосердна – годы шли, а беременность так и не наступала. В конце концов, они решили усыновить ребёнка, будто сама жизнь подсказывала им этот путь. Дорога к этому оказалась тернистой: бесчисленные проверки, бумаги, бесконечное ожидание. Варвара до сих пор помнила их первый приезд в детский дом в соседнем городке. Детский взгляд, полный надежды и тревоги, словно молил: заберите меня отсюда. Среди них была Оля – девочка двенадцати лет с тёмными косами и глубокими, как омут, голубыми глазами, так напоминавшими покойную сестру Варвары. Сердце женщины сжалось от невыносимой нежности. Дмитрий мечтал о сыне, но Оля покорила их обоих. Она радовалась каждому их приходу, тянулась к ним, как к родной кровинушке.
Когда директор приюта рассказал, что Олю уже пять раз усыновляли и возвращали обратно, Варвара едва сдержала слёзы. «Вечная детдомовка», – так её называли. Причины возвратов были туманными, но Варвара не стала копаться в них. Её доброе сердце не выносило мысли, что ребёнка столько раз предавали те, кому она доверяла. Они с Дмитрием поклялись: Оля станет их дочерью, и никто больше не посмеет её бросить.
Пока шли бумажные проволочки, они забирали Олю к себе всё чаще. В их трёхкомнатной квартире девочке отвели отдельную комнату – несбыточную мечту любого детдомовца, лишённого своего угла. Оля светилась от счастья, а Варвара и Дмитрий окружали её заботой, стараясь залечить старые раны. И тут случилось чудо: Варвара узнала, что беременна. Как часто бывает – стоило взять приёмного ребёнка, как долгожданная весть наконец пришла. Супруги ликовали, но отказываться от Оли и не думали. Она уже стала частью их семьи.
Когда опека дала разрешение, Оля навсегда покинула детский дом – так им казалось. Психолог посоветовал подготовить девочку к появлению малыша. Варвара и Дмитрий осторожно завели разговор. Объясняли, что у Оли скоро будет младшая сестрёнка, что они будут любить её так же сильно, что она навсегда останется их дочкой. Но когда зашла речь о том, что комнату придётся делить, когда малышка подрастёт, лицо Оли вдруг изменилось. Взгляд её на миг стал ледяным, почти враждебным. Не дослушав, она молча встала и вышла.
С той поры Оля стала вести себя странно. Едва родители переступали порог – она кидалась к ним, цепляясь так крепко, будто боялась, что они испарятся. Порой подкрадывалась к Варваре сзади, обхватывала её шею с такой силой, что та едва дышала. «Я тебя люблю, мама», – шептала Оля, но глаза её блестели пустотой, а зубы стискивались до скрежета. Варвара отвечала лаской, но Дмитрий всё чаще хмурился. Психолог, к которому они обратились, провёл с Олей несколько сеансов и успокоил – девочка просто боится потерять их внимание. «Ничего страшного, уделяйте ей больше времени», – сказал он.
Истинный кошмар начался, когда родилась Машенька. Малышка появилась раньше срока, плакала без конца, требуя постоянного ухода. Чтобы не тревожить Олю, кроватку поставили в родительской спальне. Варвара разрывалась между дочерями, выматываясь до предела. Дмитрий помогал: водил Олю в школу, читал ей на ночь. Поначалу всё казалось спокойным. Но вскоре Варвара заметила – стоит оставить Машеньку наедине с Олей, как та заходится в истерике. Варвара бросалась в комнату и заставала Олю, «заботливо» возившуюся возле сестры. Однажды она вошла в тот миг, когда Оля зажимала Машеньке нос, сжимая её лицо пальцами. Увидев мать, она отпустила, и малышка, задыхаясь, закричала. Варвара, дрожа, схватила её на руки, не понимая, что произошло. Оля стояла молча, уставившись своими огромными голубыми глазами – пустыми, без тени раскаяния.
Вечером Дмитрий попытался поговорить с Олей. После долгих уговоров она пробормотала, что «вытирала Машеньке носик». Объяснение звучало нелепо, но психолог снова убеждал: «Ей не хватает любви». Вскоре случилось новое: Варвара застала Олю у кроватки с бутылочкой кипятка, которую та собиралась дать Машеньке. Оля снова молчала, наблюдая. Варвара, глядя в её глаза, впервые увидела не ребёнка – холодную, пугающую пустоту.
Шло время, Машенька подрастала, становилась спокойнее. Оля, казалось, смирилась, но Варвара больше не оставляла их без присмотра. Летом они планировали поездку на море – первый раз для Оли. Но с крохой ехать было опасно, и Варвара осторожно объяснила это дочери. Оля взорвалась. Не просто плакала – выла, как зверь, билась в истерике, не слушая уговоров. Варвара была в ужасе. Психолог, к её изумлению, вновь не увидел проблемы, похвалив Олю за «адекватность». Супруги переглянулись – пора было искать другого специалиста.
В тот вечер, когда Дмитрий уехал в командировку, Варвара сама укладывала Олю. Два часа она читала, уговаривала, пыталась понять, что творится в душе дочери. Ей даже начало казаться, что они несправедливы к Оле, что та просто израненный ребёнок. Но затем девочка спросила: «А если бы Машеньки не было? Вы бы меня сильнее любили? Завели бы ещё детей? Поехали бы со мной на море?» Варвара, отвечая, похолодела – Оле нужен был не психолог, а психиатр.
Уложив дочь, Варвара упала в постель, измученная. Ночью её разбудил шорох. Она взглянула на кроватку – и кровь застыла в жилах. Оля, наклонившись над Машенькой, прижимала к её лицу подушку. Варвара рванула вперёд, отшвырнув Олю. Машенька, бледная, с посиневшими губами, едва дышала. Варвара хотела закричать, ударить Олю, но её взгляд – полный ненависти – сковал её. И тогда Оля заговорила. Она ненавидела Машеньку. Ревновала. Хотела, чтобы той не было. Обещала «избавиться» от неё, потому что та – лишняяОни больше никогда не видели Олю, но тень её взгляда, холодного и беспощадного, навсегда осталась в их сердцах.