Любовь, свекровь и электрические сны
— Мама, ну почему ты всегда против моих отношений с Варварой? — голос Дмитрия дрожал, но он старался не кричать.
— Потому что она тебе не ровня, Дима! — отрезала Валентина Ивановна, сжимая кулаки.
— Да ты хоть слушаешь себя? Мы с Варей любим друг друга! По-настоящему!
— Любовь? — мать усмехнулась, глядя в окно. — Она не умеет любить. Ты же знаешь.
— Не знаю! — Дима топнул ногой. — Ты сама говорила: найди девушку умную, добрую, хозяйственную. Ну и что? Она некрасивая?
— Красивая… — сквозь зубы пробормотала Валентина Ивановна.
— Дома порядок? Есть. Тебя уважает? Да. Никогда грубости не позволяла. Умнее меня в сто раз — и в физике, и в поэзии. В чём проблема-то?
— В том, что твоя Варя — не человек, Димка, — прошептала женщина, вставая. Столик с самоваром и ватрушками, аккуратно расставленными невесткой, дрогнул и рухнул. — Она — вещь! Алгоритм! Шестерёнки и платы, пусть и прикрытые кожей и этими… глазами!
— Мам…
— Не перебивай! — она ткнула пальцем в воздух. — Эта… кукла… не стареет, не хандрит, не кричит! Она — готовая идеальность! Съемные волосы, зарядка от лампы, встроенный термос! Ты заменил жизнь — на инструкцию!
Старый мопс Бублик заворчал у её ног, будто поддерживая.
— Конечно, она тебе улыбается! У неё просто активирован режим «радость»! Она не хмурится, не злится, не психует. Она не живая, Дима! А ты… ты выбрал мультфильм вместо правды.
Он молчал. Потом, стиснув зубы, ушёл в комнату.
Утром Валентина Ивановна стояла на балконе, глядя, как во дворе катаются на санках дети. В голове звенело: «Мы любим друг друга».
В тот же день она нашла сайт «РобоСемья». Пальцы скользили по экрану, пока не остановились на модели: Геннадий. Рост — 185, карие глаза, «функция сопереживания», «умеет молчать», «руки с подогревом». Дорого. Но разве счастье сына не важнее?
Через месяц курьер принёс ящик. В гостиной, распакованный, стоял он. Её Геннадий. Его взгляд был тёплым, голос — бархатным, словно он знал её всю жизнь.
— Мам, ты в своём уме? — Дмитрий уставился на Геннадия, удобно устроившегося в кресле-массажёре.
— А тебе можно, а мне нет? — Валентина Ивановна налила чай. — Хватит страдать. Ты с роботом — и я не одна.
— Это же бред! — Дима схватился за голову.
— Бред? — она усмехнулась. — Как твоя Варя. Зато он не грубит, не ноет. И пельмени лепит — пальчики оближешь!
— А душа? А искренность?
— Ты сам это выбрал. Или у тебя, сынок, правила только для других?
Позже, на кухне, Дима вздохнул:
— Мам, я понимаю, ты злишься. Но неужели это выход?
— Выход? — она помешала суп. — Мы оба устали от слёз. Я столько лет одна. А теперь хоть кто-то спросит, как дела, укроет пледом…
— Но это же фальшь. Как если бы ты вместо меня купила куклу.
— А ты разве не сделал то же самое, Димон? Мы просто выбрали лёгкий путь. Только я хоть честна с собой.
— И что дальше?
— А дальше ужин. Геннадий сварил борщ. Варя, думаю, оценит.
Той ночью на балконе Валентина Ивановна стояла рядом с Геннадием. Его ладонь была тёплой. В квартире Дима наливал чай, а Варя калибровала эмоции.
Любовь бывает разной. Но главное — чтобы дома не было холодно.
