**«Любовь не знает возраста: история Людмилы»**
Когда в наш тихий Йошкар-Олу много лет назад приехала высокая, статная красавица из Таллина, весь двор затаил дыхание. Её звали Людмила Аркадьевна, и она казалась пришелицей из другого мира — гордая осанка, едва уловимая улыбка, взгляд, от которого мужики теряли дар речи, а бабушки на скамейках либо шипели, либо ахали. Она приехала по распределению после пединститута, и нам, местным, казалось, что на нашу улицу сошла сама королева.
Людмиле не нужны были магазины — дайте ей отрез ситца, коробку ниток, и через пару дней она щеголяла в платье, достойного московского ателье. Шила, вышивала, вязала, а её наряды вызывали шепотки за спиной. Мы, пацанва, толклись у её дверей, играли её пёстрыми зонтами — их у неё был целый арсенал! А она, смеясь, учила нас «дефилировать» и разрешала воображать себя манекенщиками.
Мужчины крутились вокруг, но замуж Людмила Аркадьевна не спешила. То ли пугала их её независимость, то ли это самое — чувство собственного достоинства. Всё изменилось ближе к сорока. Работала она бухгалтером на мебельном комбинате, и там разгорелся роман с директором. Мужик был женат, сплетен хватало. Особенно когда родился сын — Витя, вылитый отец. По двору пошли пересуды, но Людмила держалась стойко. Уволилась, но не бедствовала. Её кавалер не подвёл: квартиру купил, да и мебель, ясное дело, с того самого комбината.
Я дружил с Витей — мы в одной песочнице возились. Людмила со всеми ладила — то пирогом угостит, то платье сошьёт. Дверь её квартиры всегда была открыта, пахло ванилью и добротой. Потом мы переехали в другой район, и связь оборвалась.
Спустить годы, уже после вуза, в Рязани я вдруг узнал её лёгкую походку. Женщина садилась в «Волгу», а помогал ей парень — взрослый Витя. Подошёл, и тут распахивается дверь:
— Костик! Узнал? А я тебя сразу! — это была она, Людмила Аркадьевна, всё та же — лучезарная, стильная.
Поехали вместе, болтали. И вдруг она выдает:—
— Представляешь, влюбилась… В мои-то годы! С Николаем познакомились в Сочи, думала — курортный роман, а вышло — серьёзно. Пять лет вместе… А тут его дети — взрослые, денежные — начали бояться, будто я их наследство приберу. Начали давить, он и сдался.
В голосе её дрожала грусть, но глаза горели. У гостиницы попрощались. Она уехала, а я до утра ворочался.
Прошло пару лет. Встретил Витю в столовой. Вспомнили детство, и он выдал новость:
— Мама не выдержала. Махнула к нему. Без предупреждения. А в дороге — инсульт. Мне из больницы звонят — я как шальной. Врачи руками разводили… Но она выжила. Месяц провалялась — и на ноги встала.
Я онемел. Женщина за семьдесят — и на такой отчаянный шаг! Не ради денег, не ради выгоды — просто не смогла без него. Спросил:
— И как теперь?
Витя хмыкнул:
— Недавно у неё в шкафу сумку нашёл. Паспорт, билеты, платье… Опять собирается! Говорю: «Мама, ты же еле очухалась!» А она: «Пока дышу, Витька, — жить надо.»
Я молчал. Перед глазами снова стояла та самая Людмила Аркадьевна — яркая, непокорённая. Она не изменилась. Стала только крепче.
И тогда я понял: любви все возрасты покраны. Она не вписывается в расписание. Приходит, когда душа готова — хоть в двадцать, хоть в семьдесят. Главное — не струсить.
