Людмила, ты сошла с ума в старости! У тебя внуки уже ходят в школу, а ты уже говоришь о свадьбе? так услышала я от сестры, когда призналась, что собираюсь выйти замуж.
А куда же торопиться? Через неделю я и Тимур будем подписывать брачный договор, и я подумала, что надо сообщить об этом сестре. Конечно, на торжество она не приедет живём мы в разных концах огромной России. И громкие «Ура!» в шестьдесят лет мы себе не устраиваем. Тихо подпишемся и останемся вдвоём.
Можно было бы и без подписей, но Тимур настаивает. Он для меня кавалер до последней кости: дверь в подъезд открывает, руку подаёт, когда из машины выхожу, пальто помогает надеть. Нет, без официального штампа в паспорте он жить не будет. Он сказал: «Что я, мальчишка, или что? Мне нужны серьёзные отношения». А для меня Тимур всё равно мальчишка, хоть и с сединой.
На работе его уважают, называют только именемотчеством. Там он строг, серьёзен, а когда видит меня, будто отбрасывает сорок лет. Обнимает, крутит меня по улице, и я, хотя и счастлива, смущаюсь. «Люди посмотрят, посмеются», шепчу я. А он в ответ: «Какие люди? Я вижу лишь тебя». Когда мы вдвоём, кажется, что на всей планете больше никого нет, кроме нас.
Но у меня есть сестра, которой надо всё рассказать. Я боялась, что Татьяна, как и многие, осудит меня, а мне нужна её поддержка. Собравшись с духом, я позвонила.
Людмилааа, голосом, будто сквозь туман, произнесла она, услышав о моём предстоящем венчании, только год прошёл, как Виталия похоронили, а ты уже нашла ему замену!
Я знала, что новость шокирует сестру, но не думала, что её возмущение будет изза покойного мужа.
Таня, я помню, перебила я её. А кто ставит эти сроки? Скажи цифру, через какой срок я смогу снова быть счастливой, чтобы не получить осуждение?
Татьяна задумалась:
Ну, ради приличия, хотя бы пять лет подождать.
То есть я должна сказать Тимуру: прости, подожди пять лет, а я всё время в трауре?
Татьяна молчала.
И что это даст? продолжала я. Думаешь, через пять лет нас не осудят? Всегда найдутся те, кто будет сплетничать, но мне, если честно, до них нет дела. Твоё мнение для меня важно, и если ты будешь настойчива, я отмщу эту затею с свадьбой.
Знаешь, я не хочу быть строгой, но женитесь уже сегодня! Только пойми, я тебя не одобрять могу, ты всегда была в своём уме, но не думала, что в старости полностью из него выжжешь. Сочти, совесть, подожди хотя бы ещё год.
Я не сдавалась.
Ты говоришь: подожди год. А если у нас с Тимуром останется лишь один год жизни, что тогда?
Сестра хмыкнула.
Делай как знаешь. Я понимаю, всем хочется счастья, но ты ведь прожила столько лет счастливо…
Я рассмеялась.
Тань, серьёзно? Ты всё это время считала меня счастливой? Я тоже так думала. И только сейчас поняла, кем была на самом деле: рабочей лошадкой. Я даже не знала, что можно жить иначе, наслаждаясь радостью!
Виталий был хорошим человеком. Мы воспитывали вместе двух дочерей, теперь у меня пятеро внуков. Муж всегда говорил, что главное в жизни семья. Я не спорила. Сначала мы трудились изо всех сил ради семьи, потом ради семей наших детей, потом ради внуков. Сейчас, вспоминая жизнь, понимаю, что это была бесконечная гонка за благосостоянием без обеда. Когда старшая дочь вышла замуж, у нас уже была дача, но Виталий захотел расширяться, выращивать мясо для внуков.
Мы арендовали гектар земли, надели себе ярмо, которое тянули год за годом. Он завёл скот, которого постоянно кормили. Раньше поднимались в пять утра, а целый год жили на даче, в город съезжали лишь по делам. Однажды подзвонила подруга, хвастаясь, что её дочь только что вернулась с моря, а другая была в театре с мужем. А я даже в магазин не смогла сходить.
Бывали дни, когда без хлеба сидели несколько суток, потому что скот привязывал нас к рукам и ногам. Но одна вещь поддерживала: сытые дети и внуки. Старшая дочь, благодаря нашему хозяйству, сменила машину, младшая отремонтировала квартиру значит, не зря мы так потрудились. Однажды ко мне в гости зашёл бывший коллега и сказал:
Люда, я тебя сперва не узнал. Думал, ты тут на свежем воздухе отдохнёшь, силы наберёшь. А ты почти мёртвая! Зачем ты себя так мучишь?
Как иначе? Дети же нуждаются в помощи, ответила я.
Дети уже взрослые, сами справятся, а ты бы лучше для себя жила.
Тогда я не поняла, что значит «жить для себя». Сейчас я знаю, что можно спать сколько захочется, спокойно ходить по магазинам, в кино, в бассейн, на лыжи. И никто от этого не страдает! Дети не обеднели, внуки не голодают. Главное я научилась смотреть на привычные вещи другими глазами.
Если раньше, собирая опавшие листья в мешки, я ругалась, что так много мусора, то теперь эти листья дарят настроение. Идёшь по парку, бросаешь их ногой и радуешься, как ребёнок. Я полюбила дождь, ведь теперь не нужно прятаться под крышей, заставляя коз лезть в сарай, а можно смотреть из окна уютного кафе. Сейчас я восхищаюсь, какие удивительные облака и закаты, как приятно идти по хрустальному снегу. Город, в котором я живу, оказался прекрасным! И всё это открыло мне глаза Тимур.
После смерти мужа я была словно в полусне. Всё случилось неожиданно: у него был сердечный приступ, и Виталий умер до приезда скорой. Дети сразу распродали всё хозяйство, дачу и перевезли меня обратно в город. Пару дней я блуждала, как безумная, не зная, что дальше делать. По привычке просыпалась в пять утра, ходила по квартире и думала, куда делась моя жизнь.
А когда в моей жизни появился Тимур, помню, как впервые вывел меня на прогулку. Оказалось, он наш сосед и знакомый зять, помогал перевозить вещи с дачи. Позже признался, что сначала не имел ко мне особого отношения, но увидев потерянную, унылую женщину, пожалел её. Сказал, что понял, что я живая и полна энергии, нужно лишь вывести из депрессии, встряхнуть. Вёл меня в парк, где мы сели на скамейку, он купил мороженое, а потом предложил пройти к пруду, покормить уток. Я держала уток на даче, но за всю жизнь ни разу не успела просто за ними понаблюдать. Оказалось, они такие забавные! Смешно кувыркаются, ловят хлеб!
Не верится, что можно просто стоять и смотреть на уток, призналась я. Раньше не было времени любоваться ими, только кормить, чистить, готовить смесь, а теперь стой и смотри.
Тимур улыбнулся, взял меня за руку и сказал: Подожди, я покажу тебе столько интересного! Ты будто заново родишься.
И он оказался прав. Я, как ребёнок, каждый день открывала новый мир, и всё прошлое стало будто тяжёлым сном. Уже не помню, в какой момент поняла, что без Тимура, его голоса, смеха, лёгкого касания не могу жить.
Мои дочери осудили наши отношения, сказав, что я предаю память отца. Было больно, я чувствовала себя виноватой перед ними. Дети Тимура, наоборот, обрадовались, сказали, что теперь отец спокоен. Оставалось только рассказать всё сестре, и я откладывала этот момент до самого последнего.
Когда у вас регистрация? спросила Татьяна после нашей долгой беседы.
В эту пятницу.
Что ещё сказать? Счастья и любви в старости, сухо попрощалась она.
К пятнице мы с Тимуром закупили продукты на двоих, оделись празднично, вызвали такси и поехали в ЗАГС. Когда вышли из машины, я застыла от неожиданности: у входа стояли мои дочери с зятьями и внуками, дети Тимура с семьями и, главное, моя сестра! Татьяна держала букет из белых роз и улыбалась сквозь слёзы.
Таня! Ты что, прилетела через меня? не могла поверить своим глазам.
Я же должна видеть, кому тебя отдаю, рассмеялась она.
Оказалось, в оставшиеся дни перед свадьбой все заранее договорились по телефону и забронировали столик в кафе.
Недавно мы с Тимуром отметили годовщину нашего брака. Он теперь для всех свой человек. А мне всё ещё не верится, что всё это происходит: я так безумно счастлива, что боюсь, что это сон.
