Хитрый Тимошка
Марина с матерью ругались уже несколько дней. Устанут, разойдутся по углам, помолчат, надуются друг на друга. Но стоит одной успокоиться и заговорить — снова ссора.
— С тобой невозможно разговаривать! Ты никого не слушаешь. Для тебя есть только твоё мнение, а остальное — пустое. Вот папа от тебя и ушёл, — кричала Марина.
Понимала, что задевать отца — низко, но несло её, не могла остановиться.
— Всё равно уеду, потому что без Серёжи мне не жить. Люблю его. Хотела по-хорошему, но видно, не выйдет. Мне двадцать лет, я взрослая. В таком возрасте раньше девки замуж давно выходили. А ты всегда такая правильная… Сама от себя не устала? Не хочу быть как ты! — Марина вдруг замолчала.
— Да я не против. И слышу тебя прекрасно. Почему бы не пожениться, раз любите? — спросила мать почти спокойно, испугавшись её напора.
— Опять двадцать пять, — закатила глаза Марина. — На что жить? Мы же студенты. На твоей шее висеть? Или на его родителях? Они ему квартиру уже купили.
— А чем кормиться будете?
— Я же говорила — Серёжа работает. Пишет программы, сайты делает. За это платят. Слышала, да? Теперь работают в интернете. На еду хватит, через год учёбу закончим — и свадьбу сыграем.
— Ну и подожди год. Или совсем невтерпёж? Ты что, беременна? — Мать пристально осмотрела дочь.
— Нет, мам. Просто надоело. С тобой бесполезно спорить.
Марина пошла в комнату, стала вытаскивать вещи из шкафа, запихивать в рюкзак. Всё не помещалось.
Вошла мать. «Сейчас опять начнёт орать», — подумала Марина. Но та молча постояла и ушла. Через несколько минут вернулась с чемоданом — тем самым, с которым когда-то ездила с отцом в санаторий.
— Спасибо! — Марина обняла её. — Я не на край света, буду заходить. Звонить каждый день. Если что — скажи, приедем с Серёжей, поможем.
Мать вдруг сникла, села на диван, закрыла лицо руками.
— Все меня бросают. Бегите, раз я такая невыносимая. Молодая да здоровая была нужна — а теперь только обуза. Отец молодую нашёл — старая ему не годится. А когда язва скрутила или спину прихватило — тут я пригодилась. Капустный сок давила, диетические супы варила, массаж делала. А как поправился — к другой сбежал. Ладно, ещё приползёт, когда новая выжмет его досуха… Но я не прощу.
А теперь и ты… Что, плохо тебе жилось? Теперь сама еду готовь, бельё стирай, в магазин таскайся. А если забеременеешь? Куда ты лезешь?
Марина присела рядом, обняла её за плечи. Чувствовала, как та дрожит. Мелькнула мысль — остаться.
— Могли бы просто встречаться. Зачем из дома уезжать? — всхлипнула мать.
— Люди вместе живут, потому что не могут друг без друга. Я люблю Серёжу. Я буду приходить. Обещаю. Хочешь, к тебе переедем?
Мать резко отняла руки от лица.
— Ну уж нет!
Марина усмехнулась про себя.
Мать поздно вышла замуж. Бабка её держала в ежовых рукавицах — никуда не отпускала. Лишь после её смерти мать выскочила замуж, как говорится, в последний вагон.
Марине двадцать, а мать уже на пенсии — завод закрыли, всех предпенсионеров отправили домой. Да ещё отец подсуетился. Всё это Марина понимала. Но как разорваться между матерью и Серёжей? Вряд ли они уживутся втроём. Да и зачем, если у Серёжи своя квартира? Просто мать боится одиночества.
— Прости, мам. Я тебя люблю. Но и Серёжу тоже.
Когда мать вышла, Марина достала телефон.
— Ждёшь? — спросила в трубку. — Скоро буду.
Взяла чемодан, выкатила в прихожую.
Мать сидела на кухне, отвернувшись к окну.
— Мам, не сердись. Завтра позвоню, — виновато сказала Марина.
Та не шелохнулась. Сидела такая одинокая, что у дочери сердце сжалось. Но если сейчас подойдёт — мать опять начнёт уговаривать остаться. А Серёжа уже ждёт на улице, мёрзнет.
Такси они не вызвали — деньги экономили. Пошли пешком до автобуса.
— Ну как? Ругалась? Умоляла остаться? — спросил Серёжа, сжимая её руку.
— Ничего, — буркнула Марина. Рассказывать не хотелось.
— Жалеешь?
— Нет, — торопливо ответила она и прижалась к нему.
Первое время Марина звонила каждый день. Мать жаловалась на давление, на больные суставы. Но скоро эти разговоры начали раздражать. «Выпей таблетку, отдохни» — что ещё сказать? Звонить стала реже.
В выходные собралась навестить.
— Может, вместе? — предложил Серёжа.
— Нет, лучше одна. Для неё ты сейчас враг номер один.
Купила торт и мандарины. Открыла дверь — в нос ударило валерьянкой. Мать лежала на диване с мокрым полотенцем на лбу.
— «Скорая» была? — испугалась Марина.
— Была. Укол сделали, уехали, — слабо ответила мать.
Марина поставила чайник. «Манипулирует, — подумала она. — Хочет, чтобы я чувствовала вину».
Принесла мандарин.
— Помнишь, как мне апельсины покупала, когда болела?
Мать съела. Потом пили чай. Полотенце сняла, оживилась. Расспрашивала, как живут, почему Серёжа не приходит.
— Боялась, что он тебя разозлит. Приедем вместе в следующий раз. А может, ты к нам? — осторожно предложила Марина.
— Как самочувствие позволит, — уклончиво ответила мать.
Перед уходом та спросила:
— Деньги есть?
— Есть. И ты, если что, звони.
— Сама справлюсь, — вздохнула мать.
Провожала, шаркая тапками и держась за поясницу. Никогда так не ходила — явно играла на жалость.
— Ну как? — спросил Серёжа, не отрываясь от компьютера, когда Марина вернулась.
— Ничего. Спрашивала про тебя. Обещала, что в следующий раз вместе приедем.
— Прогресс!
— Ужинать будешь?
— Да, вот работу срочную доделываю. Обещают хорошо заплатить.
— ОпМарина вздохнула и пошла готовить ужин, думая о том, как жизнь, как и их хитрый Тимошка, всегда находит способ свести людей вместе.
