Сваты на сватовстве всё твердили, что наш сын переезжает в настоящие хоромы — но их слова оказались обманом.
В тихом городке под Ростовом-на-Дону, где степной ветер наполняет воздух свободой, моя жизнь в 58 лет омрачена предательством тех, кого я считала близкими. Меня зовут Галина Степановна, я жена Фёдора Михайловича и мать нашего единственного сына Дмитрия. Когда Дмитрий решил жениться на Елене, её родители, Виктор Сергеевич и Наталья Петровна, клялись, что наш сын будет жить в достатке: «Ваш Дима в хоромы перебирается, мы его не оставим». Но их обещания рассыпались, как песок, а помощь превратилась в унижения. Теперь я стою перед выбором: терпеть ради сына или пойти напролом.
**Сын, ради которого мы жили**
Дмитрий — наша гордость. Мы с Фёдором растили его в станице, в скромном доме, где каждый рубль был на счету. Он вырос умным, работящим, окончил институт и теперь трудится инженером в Ростове. В тридцать лет он встретил Елену, городскую девушку, и потерял голову. Мы радовались за него, хотя её семья сразу показалась чужой — заносчивой, с большими амбициями. На сватовстве её отец разливался соловьём о просторной квартире, связях, возможностях. «Вашему сыну повезло, он в хоромы въезжает, не переживайте, мы ему поможем», — твердили они, и мы поверили.
Сама Лена казалась милой: улыбчивая, воспитанная, с дипломом. Мы думали, она станет хорошей женой. Свадьбу гуляли широко, мы с Фёдором потратили все накопления, даже в долг залезли, чтобы не ударить в грязь лицом. Сваты обещали: «Мы тоже вложимся, поддержим молодых». Но после свадьбы их поддержка обернулась кошмаром, который разрушил всё.
**Обман, который раскрылся**
Дмитрий и Елена переехали в квартиру её родителей — те самые «хоромы». Мы представляли просторное жильё, где молодым будет хорошо. А оказалось — старая трёшка, где живут сами сваты, их младшая дочь с мужем и ребёнком, а теперь ещё и Дима с Леной. Семь человек на трёх комнатах, одна ванная! Сын ютится в чулане, его вещи валяются в углу. Какие хоромы? Коммуналка, да и только.
Сваты не просто не помогли — они начали Диму использовать. Виктор Сергеевич требует, чтобы он чинил его машину, возил на дачу, помогал с ремонтом. Наталья Петровна заставляет молодых платить за коммуналку за всех, хотя денег у них едва хватает. «В нашей квартире живёте — будьте благодарны», — говорят они. Дмитрий, наш скромный малый, молчит, лишь бы не ссориться, но я вижу, как его изматывают.
Хуже всего — их отношение к нам. Когда мы приезжаем, смотрят свысока. «Вы же из станицы, вам городских порядков не понять», — как-то бросила Наталья Петровна. Они смеются над нашим говором, над одеждой, даже над соленьями, что мы привезли. Их младшая, Катя, открыто называет нас «колхозниками». Я терпела ради сына, но их насмешки — как нож в сердце.
**Боль за сына**
Дмитрий изменился. Стал замкнутым, усталым. Говорит, что Лена вечно ссорится с ним из-за родителей, но просит не лезть. «Мам, сам разберусь», — повторяет он, но я вижу — тонет. Они мечтают снять свою квартиру, но сваты давят: «Куда вы денетесь? Вон у вас ничего своего нет». Мы с Фёдором готовы помочь, но все деньги ушли на свадьбу, а пенсии едва хватает. Я чувствую себя бессильной, глядя, как сына гнобят.
Я пыталась поговорить с Еленой. «Твои родители обещали одно, а делают другое», — сказала я. Она вздохнула: «Они такие, я не могу их переделать». Её слабость меня разочаровала. Я думала, она встанет за Диму, а она позволяет родителям вертеть ими. Фёдор злится: «Галя, надо было их сказкам не верить». Но кто знал, что всё обернётся обманом?
**Что делать?**
Не знаю, как помочь сыну. Поговорить со сватами? Да они нас и слушать не станут. Уговорить Дмитрия уйти? Он любит Лену и не хочет скандалов. Или молчать, чтобы не разрушить его семью? Но каждый день в этом аду — пытка для него. Подруги советуют: «Забирай сына домой, пусть начинают с нуля». Но он взрослый, я не могу за него решать.
В 58 лет я хочу видеть Дмитрия счастливым, в своём доме, с женой, которая его уважает. Но сваты заманили его в ловушку, а насмешками добивают. Я чувствую себя обманутой, но больше всего страшно за сына. КакНо сдаваться я не собираюсь — если сваты думают, что мы из тех, кто стерпит любое унижение, то они глубоко ошибаются.
