Тёмный вечерний дождь смывал с улиц Москвы следы помады, ещё застигнутой на мокром лице Алинушки Ивановой, девочки с инвалидной коляской. Она держалась за трость, сжимала изношенный тканевый мешок и стопку смятых эскизов всё, что осталось после того, как её мачеха выгнала её из дома.
Сзади слышался резкий голос Вероники, её мачехи, прорывающийся сквозь гром: «Убирайся! Я не стану кормить никчёмного паразита». Молния осветила крошечную фигурку, скользящую по скользкой дороге. Нет крыши, нет дочери, только хрупкая вера, что Бог всё ещё видит. Осколок зеркала валялся у дороги, дождь смешивался с кровью на её колене. В дрожащих руках мокрый набросок платья, с золотыми линиями.
Она шепнула: «Мама, будут ли когданибудь снова сиять эти трещины?» Не подозревая, что эта бурная ночь приведёт её к встрече, изменившей всю её жизнь, и заставит мир запомнить её имя. Где вы слушаете эту историю? Москва, СанктПетербург или Новосибирск? Оставьте свой город в комментариях, и Russian Folktales TV будет знать, что вы с нами.
Утром в небольшом доме в районе ТММ пахло корицей, цветами и ароматом любви. В крохотной квартире слышался ровный стук швейной машинки, сливаясь с тихим напевом Марии Петровны, женщины из Сибири, чьи руки всю жизнь связывали нити терпения и веры.
«Каждый стежок молитва, сыночка», часто говорила она дочери Ангелике, проводя иглу сквозь ткань. «Твое сердце должно быть сильным, а не страшиться». Дома было тесно, но в нём звучал смех. В восемём возрасте Ангелика уже умела резать ткань, а в девять вышивала своё имя золотой нитью на сумках, которые шила мать.
Отец Ангелики, Михаил Иванов, дальнобойщик, привозил домой запах моторного масла, свежий ветер и небольшой подарок для своей маленькой швейной принцессы каждый раз, когда возвращался. Жизнь была простой, но полной веры.
Однажды в воскресное утро Мария шила вечернее платье для церкви, но её руки слегка дрожали, пот стекал по лбу. «Мамочка, всё в порядке?», спросила Ангелика, положив руку на плечо. «Немного устала, дорогая. Пой ещё гимн». Пока Ангелика пела, игла выскользнула из рук Марии и упала на пол. Доктор сказал, что у мамы проблемы с сердцем, нужны покой и отдых.
Но даже в болезни Мария сидела за швейным столом, шила церковные робы. «Бог дал мне эти руки, чтобы я их использовала», говорила она. Ангелика налила ей воды, дала лекарства и промокла её пот. «Мамочка, пожалуйста, не работай», умоляла она. Мария улыбнулась, положив хрупкую ладонь на щеку дочери: «Учись работать даже через боль, ведь иногда свет пробивается сквозь трещины».
Однажды утром наступила странная тишина. Ангелика бросилась в комнату мамы. Мария лежала, глаза мягко закрыты, губы слегка изогнуты в улыбке. На столе лежал разбитый деревянный браслет, наполовину сломанный. Ангелика сидела часами в молчании, держала браслет у груди, шептала сквозь слёзы: «Мамочка, я буду шить твои мечты». С того дня дом казался больше, но пустыннее.
Михаил взял отпуск, чтобы остаться с дочерью. Он каждое утро готовил кофе, завтрак, делал всё, чтобы заполнить пустоту, которую нельзя было заполнить полностью. Но скорбь не исчезала, она лишь смолкла. Через год Михаил вернулся к работе. Перед уходом он крепко обнял зеркало и прошептал: «Папа работает, чтобы держать наш дом, малыш. Держись и помни слова мамы». Ангелика кивнула. Она осталась дома, училась рисовать, вышивать, держась за уроки мамы. Дом потерял музыку, но её рисунки засияли новыми красками, каждое платье мечта мамы.
Тогда в их жизнь вошла Вероника Броварова. Михаил встретил её на заправке в Свердловской области. У неё была тёплая улыбка, яркие глаза и мягкий голос. «Ты дальнобойщик? Долгие часы в пути тяжело», сказала она, рассказывая, что работает в салоне красоты и ухаживает за больной мамой. Михаил увидел в ней чтото от Марии Петровны: доброту, грацию, умение слушать. Через несколько месяцев они поженились в небольшом скромном церкви в Кирове.
Четырнадцатилетняя Ангелика стояла в синем платье покойной мамы, держала увядший букет, наблюдая, как Вероника входит в их дом. Сначала Вероника казалась ласковой. «Зови меня мамой В, дорогая», говорила она, заплетая Ангелике косу, готовя ужин, рассказывая истории. Михаил был счастлив. «Смотри, доченька, Бог всё ещё любит нас». Но фальшивая любовь имеет свой запах сладкий, как мёд, но отравленный.
Однажды вечером Михаил уехал в трёхнедельную поездку. Вероника резко изменилась: «Мойте посуду! Стирайте мои вещи! Не трогайте мой макияж!» Ангелика молча подчинялась. Но однажды ей не удалось убрать несколько тарелок. Вероника ударила её ладонью: «Думаешь, твоя инвалидность делает тебя особенной?». Ангелика упала, трость звякнула на пол. «Не так я хотела», прошептала она.
«Замолчи», рычала Вероника. «Ты лишь обузда, без тебя папа будет счастлив». В эту же ночь Ангелика спрятала сломанный браслет под подушку, слёзы текли по её лицу. В последующие дни Вероника играла идеальную мачеху по телефону: «Ангелика в порядке, дорогой». Она вела разговор с Михаилом, хваля дочь, а затем отдавала ей приказы: готовить, убирать, бегать по магазинам. Однажды Вероника позвонила по Ангелике, используя её телефон, и сняла деньги с банковского счёта отца. «Я потратила их на оплату госпитализаций твоей умершей мамы», ухмыльнулась она. Ангелика ничего не сказала, но верила, что Бог наблюдает.
В жаркий летний вечер дождь бил в окно. Вероника стояла перед зеркалом и сказала: «Думаешь, я не знаю, что ты рисуешь платья? Инвалидка, мечтающая стать дизайнером? Патетика». Ангелика сжала набросок в дрожащих руках: «Это мечта моей мамы, я не могу её бросить». Вероника схватила блокнот, разорвала страницы и бросила их в мусор: «Мечты не покупают хлеб, глупая девочка». Ангелика смотрела, как дождь стучит по стеклу, её сердце ломалось. Темной ночью она тихо собрала мокрые эскизы, прижала их между двумя старыми Библиями и клялась: «Они могут отнять всё, но я снова буду шить с верой». Спустя недели Михаил вернулся домой.
Вероника встретила его музыкой и едой, улыбкой, нарисованной на лице. Ангелика стояла в углу, её трость тихо стучала. Михаил похлопал её по голове: «Папа дома, милая. Не счастлива?» Она вынужденно улыбнулась: «Да, папа». Поздно ночью Вероника притворялась спящей на диване, а Михаил шептал дочери: «Я задержусь дома подольше». «Пойдём на выставку моды в Москве?», спросил Ангелика, глаза загорелись. Вероника открыла глаза, гнев вспыхнул в темноте.
Утром Михаил получил срочный звонок: нужная партия должна быть доставлена раньше срока. «Три дня, договорились?», сказал он, глядя на обеих. «Тогда скоро будем в Москве», ответила Вероника. Ангелика кивнула, но в груди холод, будто воздух стал предупреждением. Когда дверь захлопнулась, Вероника бросила чашку на пол: «Без него ты ничто». Ангелика опустила голову. Вероника схватила её за подбородок: «В этом доме нет места двум женщинам». В тот же день небо разразилось бурей.
Ангелика сидела за швейным столом, шила платье «Корни и Крылья», о котором мечтала её мать. Вероника вошла с конвертом: «Я сняла деньги со страховки». Ангелика замерла. «Ты не можешь так», попыталась возразить. Вероника ухмыльнулась: «Увидишь, когда выгоню тебя из дома». Она разорвала дверь, бросила сумку наружу и крикнула: «Убирайся! Иди шить свои мечты на улице». Дождь лил, как из ведра. Ангелика вышла, держась за трость, глаза поднялись к небу. В её сумке осталась лишь половина браслета и несколько смятых эскизов. Она не знала, что на конце той улицы её увидел человек по имени Дмитрий Ковальский, богатый предприниматель.
Этой ночью судьба начала поворачиваться. «Вы когданибудь встречали того, кто кажется добрым, но скрывает тёмное сердце?», написал Дмитрий в социальной сети. На следующее утро лучи солнца просочились в окна московского дома, когдато названного домом. Но теперь каждый луч казался холодным.
Внутри Вероника сидела в кресле с чашкой кофе, губы покрыты яркокрасной помадой, глаза прикованы к огромному зеркалу. Она изучала своё отражение и прошептала: «Наконецто никого нет, кто мог бы мне помешать». Снаружи Ангелика дрожала, сжимая трость, пытаясь собрать разбросанную сумку. Соседи прошли мимо, привыкшие к крикам Вероники и к тихой девочке в углу веранды. Никто не знал, что прошлой ночью, пока дождь заглушал её плач, Ангелика прошла долгий путь к автобусной станции, чтобы найти убежище.
Её цель была одна вернуть деревянный браслет, принадлежавший её маме. Ангелика открыла дверь, но Вероника уже стояла у входа. «Зачем ты вернулась, бездомная?», холодным голосом спросила она. «Я лишь хочу своё браслет», ответила Ангелика. Вероника ухмыльнулась, вытянула руку, схватила браслет: «Ах, эта дешёвая безделушка». Она сжала его, и раздался громкий треск, словно разбилось сердце. Бусы раскидались по деревянному полу, катясь к ногам Ангелики. «Теперь собери их обратно, если считаешь себя талантливой», сказала Вероника, уходя, её каблуки звучали, как похоронные барабаны.
Ангелика встала, собирала каждую бусину, руки дрожали, но слёз больше не проливала. Она лишь прошептала: «Господи, если Ты видишь меня, не дай моему сердцу превратиться в камень». После того, как её выгнали, Ангелика арендовала крохотную комнату над булочной в районе Эджвуд. Потолок был низким, крыша протекала, но было небольшое окно, открывающее небо. Она жила на небольшие пособия и продавала старые эскизы на блошином рынке.
Ночью она рисовала, как будто каждая линия могла исцелить её внутренние раны. Однажды ветер вырвал листок из окна, и она, прихрамывая, вылезла на улицу, чтобы его поймать. В тот момент перед ней появился Дмитрий Ковальский. Чёрный внедорожник остановился у булочной. Высокий мужчина в сером костюме с тёплым взглядом вышел, поднял листок. «Вы уронили свою мечту», сказал он. Ангелика, удивлённая, ответила: «Спасибо. Я не думала, что меня запомнят». Дмитрий улыбнулся: «Я видел вас в дождь той ночью. Не каждый держит эскизы вместо куртки». Ангелика кивнула, её голос дрожал: «Эти рисунки всё, что у меня осталось».
«У вас есть где переночевать?», спросил он. «Я живу в квартире над булочной», ответила она. Он достал золотую визитку из кошелька: Дмитрий Ковальский, генеральный директор компании «Корни и Крылья». «Если хотите, приходите завтра. Мне нужен человек, который видит мир иначе». Ангелика провела ночь в тревоге: ловушка или дар от Бога? На рассвете она собрала свои эскизы, поправила платье и посмотрела в зеркало. Девушка в отражении была хрупка, но в глазах пылал небольшой, но стойкий огонёк. Она отправилась в «Корни и Крылья» сверкающее стеклянное здание в центре Москвы.
Охранник посмотрел её сверху вниз, скептически: «У вас назначена встреча?». Она показала золотую визитку. После того как он увидел её, кивнул. Пятый этаж пахнул новой тканью, швейными машинами и лаванды. На стенах висели портреты женщинмодельеров в ярких нарядах. Пожилая женщина с серебряными волосами Эвелина Картер, ветеран моды стояла у кромки стола.
«Вы пришли учиться или попросить работу?», спросил Дмитрий, как только она вошла. «Я просто хочу работать. Я готова на всё», ответила Ангелика. Эвелина улыбнулась: «Вы умеете шить?», спросила она, бросив ей кусок ткани. «Шить это то, чему меня учила мама». Она взяла ткань и просила: «Сделайте ровный стежок, не спешите, будьте честны». Ангелика с дрожащими, но уверенными руками прошила ткань медленно, тщательно, один стежок за другим. Через несколько минут Эвелина кивнула: «Неплохо. Ваши руки дрожат, но сердце спокойно. Такое редкость».
Дмитрий подошёл, увидел их: «Вы действительно пришли?», сказал он, радостно. Ангелика кивнула: «Хочу попробовать, у меня нет дипломов, есть только вера». Он улыбнулся: «Веру я нанимаю чаще всего». Он подготовил небольшое рабочее место, дал ей задание: «Нарисуй платье, которое даст женщинам с недостатками почувствовать себя красивыми».
Эвелина взглянула через плечо и прошептала: «Как прекрасно, ты снова шьёшь своё сердце». Пока Ангелика восстанавливала свою цель, Вероника в другом конце города бросала вино и ругалась: «Я видел её». Подруга сказала: «Я увидела, что она работает в «Корни и Крылья».
Вскоре Вероника нашла способ вывести деньги из страхового полиса Ангелики. Она позвонила своему любовнику:И, обретя свободу в каждом золотом стежке, она шагнула навстречу рассвету, зная, что её свет теперь освещает путь и другим.
