Он чуть не прошёл мимо. В хаосе утренних совещаний, среди стука каблуков и гула телефонных звонков, отражающихся от стеклянных небоскрёбов, мир вокруг казался размытым. Но когда Артём Соколов, старший партнёр одной из самых влиятельных юридических фирм города, вышел из мраморного холла и поправил запонки, что-то заставило его остановиться.
У подножия высотки сидела девочка. Ей было не больше шести-семи лет. На ней было простенькое выцветшее жёлтое платье, колени подтянуты к груди, а под ней аккуратно расстеленное тонкое голубое одеяльце на холодных бетонных ступенях. Перед ней в ряд лежали пять игрушек: потрёпанный плюшевый мишка, пластиковый динозавр, кукла с растрёпанными розовыми волосами и две странные самодельные фигурки.
Что поразило Артёма, так это не столько её одинокое присутствие посреди делового квартала, сколько её глаза большие, серые и слишком спокойные для такого маленького и явно потерянного ребёнка. Город нёсся мимо в вихре дорогих костюмов и спешащих шагов. На неё почти не смотрели. Просто обходили край её одеяльца, стараясь не вмешиваться.
Он взглянул на часы. 8:42. У него было восемнадцать минут до того, как ему предстояло стоять перед советом директоров и объяснять, почему сделка на десятки миллионов рублей не должна сорваться из-за забытой подписи. Восемнадцать минут, чтобы продолжать карабкаться по карьерной лестнице, на которую он потратил половину жизни.
Но отвести взгляд он не мог.
Он подошёл. Девочка подняла на него глаза, не моргнув.
Ты потерялась? спросил он, стараясь смягчить голос, несмотря на внутреннюю скованность.
Она покачала головой.
Нет.
Он нахмурился.
А где твоя мама? И папа?
Снова её маленькие плечи поднялись и опустились с жестом, слишком взрослым для её хрупкого тела.
Не знаю.
Он огляделся. Кто-то наверняка уже вызвал охрану. Может, это была глупая шутка. Но никто не останавливался. Никто даже не замедлял шаг.
Он присел на корточки, стараясь не помять брюки.
Как тебя зовут? спросил он.
Аня, прошептала она так тихо, что он едва разобрал имя под городским шумом.
Аня повторил он, будто это имя могло привязать её к чему-то реальному. Ты голодна?
Она не ответила сразу. Потом схватила мишку и крепко прижала его к груди.
Мама сказала подождать здесь. Сказала, что скоро вернётся.
В груди у него что-то сжалось незнакомая боль, на которую у него не было времени.
И когда она это сказала?
Аня посмотрела куда-то за него, будто пыталась разглядеть сквозь стеклянные башни маму, которая так и не пришла.
Вчера.
Во рту у Артёма пересохло. Он откинулся на пятки. Часть его хотела встать, отряхнуться и уйти. Вызвать полицию, пусть кто-то другой разбирается это точно не его проблема. У него было совещание. Контракт, который надо спасти. Репутация, которую надо беречь.
Но тут Аня сделала то, что разрушило все его тщательно выстроенные оправдания: она протянула руку, взяла его пальцы своими маленькими и положила ему на ладонь динозавра.
Вам, сказала она так просто, что у него сжалось горло.
Он уставился на маленькую зелёную игрушку вещь, которая в любом киоске стоила бы копейки. Но в её серьёзных глазах она была бесценна.
Аня, сказал он, заставляя голос оставаться ровным, я не могу оставить тебя здесь. Пойдёшь со мной? Мы найдём кого-то, кто поможет.
Она заколебалась, взглянув на ряд игрушек. Потом, с методичной аккуратностью, собрала их и сложила в маленькую тканевую сумочку рядом. Взглянула на него и кивнула.
Артём встал и протянул руку. Она безмолвно вложила в неё свои пальчики.
Когда они прошли через вращающиеся стеклянные двери, мраморные плиты холла показались ему холоднее, чем когда-либо. Секретарша подняла глаза, удивлённая, но промолчала, увидев ребёнка рядом с ним.
В лифте его отражение показывало безупречный костюм, шёлковый галстук, часы за баснословные деньги. Рядом с ним жёлтое платье Ани казалось ярким пятном невинности на сером фоне корпоративного мира.
Телефон завибрировал: «Совещание через 7 минут». Он перевёл его в беззвучный режим.
Когда двери открылись на 25-м этаже, на них обернулись. Его ассистентка, Светлана, почти бросилась к нему.
Артём Борисович? Совет вас ждёт. Кто это?
Это Аня, просто сказал он. Освободите моё утро.
Простите?
Освободите, Светлана.
И с этими словами он повёл девочку мимо зала заседаний, под недоумевающими взглядами, в свой угловой кабинет с видом на город, который её не замечал. Он усадил её на кожаный диван у окна, откуда она могла смотреть на людей внизу.
Я скоро вернусь, тихо сказал он.
Она кивнула, сжимая мишку, её большие глаза отражали горизонт.
Когда Артём повернулся к нарастающему недовольству в коридоре партнёры ждали, вопросы витали в воздухе, проблема на миллионы рублей та же боль вернулась.
Впервые за дол
