Ярмарка в Дубравске всегда казалась слишком шумной, липкой и огромной для такой тихой и маленькой девочки, как Алина Морозова. Восемь лет молчания — с того самого ноябрьского дня, когда её мама, офицер полиции Екатерина Морозова, погибла при исполнении. С тех пор мир Алины перевернулся. Слова потеряли смысл. Но одно оставалось неизменным — Жук.
Жук был верным служебным псом Екатерины, овчаркой с тёмной, как ночь, шерстью. После её гибели пса держали за ржавым забором старого участка. Каждый вечер Алина пробиралась туда, садилась у сетки и шептала в темноту. Жук не отвечал, но слушал. И этого было достаточно.
Однажды утром Алина достала из-под кровати стеклянную банку, куда годами складывала монетки — рубли за пятерки, мелочь с базара, серебряные десятирублёвки, которые мама дарила «за храбрость». Насчитала пять тысяч триста двадцать рублей. И замерла у двери.
Анна, её мачеха и вдова Екатерины, осторожно попыталась её удержать: «Давай просто испечём блинов, солнышко». Но Алина покачала головой. Она дала обещание.
В павильоне ярмарки толпились люди. Между лотками с квасом и стойлами для скота стояла клетка, а в ней — Жук. Старший, седой у морды, но глаза всё те же: острые, жёлтые. Они скользили по толпе — и остановились на Алине.
Начались торги. Поднимали руки местные бизнесмены: Вадим Крутов, владелец охранной фирмы, и Семён Грошев, хмурый фермер. Незнакомцы, но by их взглядам было ясно — Жук для них не просто собака.
Когда сумма перевалила за двести тысяч, Алина вышла вперёд, дрожащими руками подняв банку. «Я тоже хочу», — прошептала.
Зал затих.
«Пять тысяч триста двадцать рублей», — сказала она, и голос, хрупкий, как лёд на луже, вдруг стал реальным.
Кто-то сдержанно засмеялся. Аукционист покачал головой: «Малышка, этого мало».
Алина отвернулась — и тут раздался лай. Громкий, как выстрел. Жук рванулся вперёд, сломал засов и бросился к Алине, прижав морду к её груди. В зале воцарилась тишина.
И тогда Грошев шагнул вперёд. «Отдайте девочке собаку, — сказал он тихо. — Он ей нужнее».
Крутов заупрямился, забормотал про устав и служебное имущество. Но люди уже вставали со скамеек. Даже полицейский пробормотал: «Может, пёс сам решил?»
Голосование было быстрым. Поднятые руки, потом молчание — против остались только Крутов и его помощник.
Жук вернулся домой.
Той ночью за окнами гремела гроза, но в доме Морозовых было тихо. Жук следовал за Алиной по пятам, замер у маминого кресла. Алина прижалась к нему, листая мамин блокнот с шифрами, пометками — последними мыслями о деле, которое Екатерина не успела завершить.
Анна, её брат Миша и Грошев собрались на кухне. Страница за страницей стало ясно: Екатерина расследовала деятельность местного завода, а Жук помогал искать улики. Он был не просто пёс. Он был ключом к правде.
С его помощью они откопали спрятанные флаконы с химикатами, передали блокнот нужным людям. На заседании горсовета Крутов пытался всё замять, но правда прорвалась сквозь ложь.
Солнце, пробившееся сквозь тучи, золотило ступени мэрии. Люди подходили к Алине, называли её смелой. Но она лишь смотрела на Жука. Впервые за год она чувствовала себя целой.
Потом были больницы, где Алина и Жук молча сидели с детьми, потерявшими голос. И однажды, когда осенний лист упал ей на ладонь, Алина прижалась к Жуку и прошептала: «Я скучала».
Жук лизнул её в щёку, виляя хвостом.
Ветер донёс этот шёпот через поле, где когда-то тренировалась Екатерина. Тихий, но наполненный всем, что Алина хранила в себе.
Потому что иногда достаточно всего одного шанса.
