Я нашла крошку на железнодорожных путях и решила воспитать её как свою пятнадцать лет спустя её прошлое постучало в дверь.
Погоди что это было? прервала меня мысль, когда я шла к станции, а холодный февральский ветер крутил мой плащ, ударяя в лицо и принося с собой едва слышный плач, почти заглушённый воем бури.
Звук доносился с путей. Я обернулась к старой, покрытой снегом охотничьей будке у стрелок. У основания рельсов лежала тёмная клякса.
Подошла чуть осторожнее. Пыльная, запачканная простыня скрывала крошечную фигурку. Маленькая крошка руки выглянула, побелевшая от мороза.
Боже мой прошептала я, сердце бешено стучало.
Опустилась на колени, подняла её. Крошка. Дитё. Не старше года, а может и младше. Губы её посинели, всхлипывание было слабым, будто у неё не было сил даже испугаться.
Я прижала ребёнка к груди, раскрыла плащ и понеслась, как могла, в деревню к Тамаре Петровне, местной фельдшере.
Оля, что же ты нашла? увидела Тамара кляску в моих руках, захлебываясь от ужаса.
Я подобрала её у путей. Похоже, почти замёрзла.
Тамара бережно приняла крошку, осмотрела её. У неё переохлаждение но живёт. Слава Богу.
Нужно вызывать милицию, добавила она, тянув телефон.
Я удержала её. Они её в детдом отправят, а она в пути не выдержит.
Тамара задумалась, потом открыла полку. Вот, у меня ещё детское питание от похода к внукам. Пока хватит. Но Оля что ты планируешь?
Я посмотрела на маленькое лицо, прижатое к моему пальто, её дыхание согревало меня. Она перестала плакать.
Я вырасту её, шепнула я. Другого пути нет.
Скоро раздался шёпот соседей.
Ей уже тридцать пять, не замужем, живёт одна а теперь собирает заброшенных малышей?
Пустяки. Сплетни меня не касались. С помощью знакомых в администрации я оформляла документы. Родственников не оказалось, ни одного заявления о пропаже ребёнка.
Я назвала её Алёна.
Первый год был самым тяжёлым: бессонные ночи, лихорадка, прорезывание зубов. Я качала её, успокаивала, пела колыбельные, которые помнила лишь из детства.
Мама! воскликнула она в десятый месяц, потянувшись к мне руками.
Слёзы катились по моим щекам. После многих лет одиночества в маленьком доме я стала чьейто мамой.
К двум годам Алёна превратилась в ураган: гонялась за кошкой, рвала шторы, задавала вопросы без конца. В три года она уже читала все буквы в книжках с картинками, а к четырём рассказывала целые истории.
Умница, говорила соседка Галя, качая головой. Не знаю, как ты это умеешь.
Это не я, улыбалась я. Она просто должна светиться.
В пять лет я стала возить её в детсад в соседний посёлок, где воспитатели были в шоке.
Она читает лучше большинства семёрок, говорили они.
В школе Алёна носила длинные каштановые косы с яркими лентами, которые я заплетала каждое утро. Ни одно родительское собрание не проходило без меня. Учителя хвалили её без устали.
Фомичева, однажды сказала учительница, ваша ученица мечта любого педагога. У неё большие перспективы.
Сердце моё пульсировало от гордости. Моя дочь.
Алёна выросла в изящную, красивую молодую женщину: стройную, уверенную, с яркоголубыми глазами, полными решимости. Она выигрывала конкурсы по орфографии, математику, участвовала в региональных научных ярмарках. Каждый в деревне знал её имя.
Однажды, вернувшись домой после уроков, она сказала: Мам, я хочу стать врачом.
Я моргнула. Это замечательно, дорогая. Но как мы оплатим университет? Жильё? Питание?
Я получу стипендию, ответила она, глаза сияли. Я найду способ. Обещаю.
И она справилась.
Когда пришло письмо о приёме в медицинскую академию, я плакала два дня подряд от радости и тревоги. Она впервые ушла от меня.
Не плачь, мама, сказала она на вокзале, сжимая мою руку. Я буду приезжать каждый уикэнд.
Конечно, это не случилось. Город поглотил её: лекции, лаборатории, экзамены. Сначала она звонила раз в месяц, потом раз в дватри месяца, но звонки никогда не пропускала.
Мам! Я сдала анатомию на «отлично»! радовалась она.
Мам! Сегодня в клинической практике мы родили ребёнка! воскликнула.
Я улыбалась и слушала её рассказы.
В третьем курсе её голос зазвучал волнением.
Я нашла парня, сказала она робко.
Его звали Илья, однокурсник. Он пришёл к ней на Новый год, высокий, вежливый, с добрыми глазами и спокойным голосом. Он поблагодарил за угощение и без просьбы убрал со стола посуду.
Хороший выбор, прошипела я, моет посуду.
Или? сияла она. И оценки у меня всё так же «отлично».
После диплома Алёна пошла в ординатуру педиатра, как и планировала.
Ты меня когдато спасла, сказала она. Теперь я спасаю других детей.
Она реже приходила в гости. Я понимала: у неё своя жизнь. Но я хранила каждую её фотографию, каждую историю о маленьких пациентах.
Однажды вечером позвонил телефон.
Мам могу зайти завтра? её голос был тихим, слегка дрожащим. Нужно с тобой поговорить.
Сердце заколотилось. Конечно, дорогая. Всё в порядке?
На следующий день она пришла одна, без улыбки, без блеска в глазах.
Что случилось? спросила я, обнимая её.
Она села, сложив руки, и начала рассказывать.
В больницу пришли двое людей. Мужчина и женщина. Они сказали, что они мой дядя и тётя. Что их племянница исчезла двадцать пять лет назад.
Я нахмурилась. Что вы имеете в виду?
У них были фотографии, ДНКтесты. Всё подтверждалось.
Тишина опустилась.
Они выкинули тебя, прошептала я. Оставили в снегу.
Они говорят, что это не они. Что их родители спаслись от насилия, потерялись на станции, искали меня годами.
Я вздохнула. А твоих родителей?
Смерть. Десять лет назад автокатастрофа.
Я не знала, что сказать.
Алёна взяла мою руку. Они ничего не хотят от меня. Хочут только правду. Держи меня крепко и шепни: «Что бы ни говорила прошлое, ты всегда будешь моей дочерью».
