—Мама, хватит нравоучений! С Марком мы ребёнка планировали года через три… Минимум! Сейчас столько проектов, планов, да тот же Турция на носу! Какой ребёнок, мам?! — В голосе дочери звенело столько раздражения, что Анна Михайловна поспешно замолчала.
Молодые, красивые, амбициозные — весь мир у их ног. И вдруг… неожиданная беременность.
—Дочка, только не делай ничего, пока мы не съездим в Светлояр… — тихо попросила мать.
***
Сколько Лида себя помнила, каждый мамин день рождения они отмечали в Светлояре. Хотя девочке эти поездки никогда не нравились: тихий ужин при свечах, а наутро — поход в монастырь.
—Пап, ну почему мы всегда едем в эту деревню? Там же скучища!
—Без Светлояра не было бы ни тебя, ни мамы… да и меня, наверное. Поняла? — Поняла, — пробурчала дочь, хотя не поняла ровным счётом ничего.
А в этом году отца не стало — сердце. Видя, как мать целыми днями плачет, не выходит из комнаты, Лида сама предложила поехать в Светлояр.
—Лидочка, я думала, ты ненавидишь это место.
—Я тебя люблю, мама… Только поедем вдвоём — Марка с работы не отпустят.
***
Зной спал, и в воздухе повисло что-то волшебное. Анна вышла на крыльцо, вдохнула густой аромат свежескошенной травы и спелой малины.
—Жаль, что Серёжа этого не видит…
—Мам, помнишь, как мы с папой тебе торт пекли? Вся мука была везде: на кухне, на крыльце, даже в бане… А ты не ругалась — просто рассмеялась и сказала, что попала в зимнюю сказку, — Лида улыбнулась и накинула матери шаль на плечи.
—Доченька, мне нужно поговорить с тобой о твоей беременности.
—Уб.ить нельзя оставить… — Лида тяжело вздохнула и закатила глаза. — Мам, не надо, мы с Марком уже всё решили. Наш выбор — свобода!
—Дочка, дай мне договорить… — Анна Михайловна почувствовала, как в горле застрял ком, а глаза заволокло туманом. — Ты ведь знаешь, что ты — поздний ребёнок. Врачи говорили, что я умру при родах. Сто процентов.
—Мамочка… — Лида крепко обняла мать, чувствуя, как та дрожит.
—Дай договорить… Когда Серёжа узнал, что я беременна, сходил с ума. Даже курить начал. Он страстно хотел детей, а меня любил больше жизни. Сказал, что без меня не сможет. Тогда моя подруга, Ольга, позвала нас в Светлояр. Я ехала прощаться. И мужа подготовить. Решение приняла сразу — ты будешь жить вместо меня.
—Ты ради меня… — Лида задыхалась, сдерживая слёзы.
—Решила-то я, а как сказать Серёже — не знала. Стала ходить в монастырь, к Матронушке, просить совета.
Однажды возвращаюсь — у соседей сарай горит. Вижу: собака забежала в огонь, выскочила, бросила к ногам комочек — щенка. И снова рванула в пламя. Перекрытия рухнули. А она выползла с ещё одним щенком в зубах. Вся обгорела, глаза в волдырях. К щенкам подползла, ткнулась носом — проверяет, живы ли. Поняла, что не всех спасла, и опять в огонь. Через несколько минут вынесла третьего. Положила к моим ногам, лизнула мокрую щеку… и затихла.
Серёжа подбежал, а я реву, щенков к груди прижимаю. Больше он ничего не спрашивал. Понял, что рожать я буду. Только глаза у него всё время красные были — до твоего рождения.
Ты родилась в срок, здоровой. Врачи только руками разводили — мол, чудеса ещё бывают. — Глаза матери заблестели, морщины разгладились.
—Мам, а почему ты никогда не рассказывала?
—Не знаю… Видно, время не пришло.
***
А ровно через год Лида с Марком подарят Анне Михайловне домик в Светлояре. Дочь будет сидеть на крыльце, бережно прижимая к груди маленького сына.
—Мам, это наш с Марком лучший проект… наше счастье. Страшно подумать, что я могла потерять самое дорогое ради какой-то призрачной свободы.
Анна Михайловна загадочно улыбнётся и тихо прошепчет:
—Не зря мы на этой земле жизнь прожили…
