Елене Ивановне исполнилось шестьдесят. Солидная дата, важный юбилей. Всю жизнь она преподавала в университете, вырастила единственную дочь Людмилу — самостоятельную, принципиальную и, как ей казалось, рассудительную женщину. После пенсии одиночество стало навязчивым — и, подобно многим сверстницам, она всё чаще твердила: «Людочка, пора заводить детей. Хочу нянчить внуков». Казалось бы, обычное материнское беспокойство. Дочь отшучивалась, но однажды… неожиданно согласилась.
Её муж Андрей, IT-специалист с стабильным доходом, поддерживал её во всём. Сама Людмила — энергичная, амбициозная, в джинсах и кроссовках — познакомилась с ним на рок-фестивале под Казанью, у Волги. За три года брака они успели создать стартап, разориться, автостопом добраться до Байкала, пожить месяц в палатках на Алтае, встретить Новый год в горах и перепробовать десяток профессий.
Когда мать в очередной раз заговорила о внуках, Людмила молча кивнула. А на юбилее Елены Ивановны прозвучал тост, от которого у той задрожали руки: «Мама, ты станешь бабушкой!» Слёзы, объятия, дрожь в голосе — всё смешалось. С того дня пенсионерка жила в ожидании: вязала шапочки, изучала статьи о раннем развитии, закупала подгузники. А молодые продолжали гонять на мотоциклах по стране, запускать новые проекты и смеяться: «Беременность — не болезнь!»
На седьмом месяце Людмиле отказали в посадке на рейс во Вьетнам. Она ругалась на авиакомпанию, а не на мужа, улетевшего в одиночку: «Хамский сервис!»
Мальчика назвали Артёмом. Светловолосый, с ясными глазами — точь-в-точь херувим с иконы. Елена Ивановна молилась сквозь слёзы. Но уже в роддоме дочь заявила: «Грудью кормить не буду. Не хочу привязываться». Няню она присмотрела заранее, но мать взглянула так, что Людмила съёжилась: «Няня — только через мой труп!»
С трёх месяцев Артём поселился у бабушки. Она приходила к ним в квартиру к рассвету, возвращалась затемно. Пеленала, качала, напевала колыбельные. А потом Андрею позвонили: друзья отдавали домик в Сочи за бесценок. «Шанс!» — решили они, оставив ребёнка «на неделю».
Неделя стала месяцем. Потом — годом. Людмила объявилась лишь к первому дню рождения сына. Провела с ним выходные, сунула матери конверт с рублями: «Вернёмся, когда ему лет пять. Наняла бы няню — зачем геройствовать?»
Но Елена Ивановна не сдалась. Она учила внука говорить, водила в поликлинику, спала, прислушиваясь к его дыханию. Да, ныли суставы. Да, силы не те. Но разве любовь измеряется возрастом?
Теперь они неразлучны: песочница, качели, первые буквы на асфальте. А Людмила шлёт фото с вейкбордом в руках, коктейлями на фоне заката. В её кадре нет места Артёму. Но бабушка знает: он однажды спросит, почему родители лишь на экране телефона. И тогда поймёт, чьи руки согревали его в лихорадке, чей голос отгонял детские страхи.
Внуков не дарят — как юбилейные вазы. Их любят. Без условий и расписок.
