Бывало, я думала, что у нашей мамы вместо сердца — бездонное озеро всепрощения. Пять лет назад отец поступил с ней так низко, что даже сейчас мне не хватает слов. А она? Спокойно улыбается и говорит: «Что было — то ушло. Вернулся, раскаялся, просит прощения… Хочет снова жить вместе…»
А мы с братом — ни в какую. Потому что помним. А забыть подобное — все равно что предать саму себя. Они прожили бок о бок почти сорок лет. Прошли путь от студенческой общаги до большого дома в Подмосковье. Сначала — крохотная комнатка, потом — «двушка», «трешка», и наконец — просторная четырехкомнатная квартира, а позже — коттедж в Барвихе. Отец обожал жить с размахом. Новые иномарки раз в три года, ремонты «как у приличных людей», дорогая техника.
А еще он обожал свою секретаршу. В прямом смысле — не мог глаз оторвать. И вот однажды она заявила ему, что ждет ребенка. Делать аборт уже поздно. И отец решил: «Люблю, ухожу к новой семье!» Если бы он просто ушел — еще куда ни шло. Но он начал делить имущество, словно мы ему чужие. Спрашивал себя: «Не забыл ли я чего-то для себя?»
Я к тому времени уже была замужем, жила отдельно. А брат остался с мамой. Ему обещали квартиру к свадьбе — отец клялся. Но после разрыва остались только слова. Квартиру не отдал. Забрал дом, гараж, машину, да еще и вынес из квартиры все, что считал «своим». Даже маму оставил без доступа к деньгам, мол, теперь они нужны его «новой» семье.
Потом он месяцами приходил, будто на службу — то за старым креслом, то за фарфоровым сервизом. И лишь когда брат сменил замок, это прекратилось. Мы с мамой решили разменять квартиру, чтобы брат с женой могли жить отдельно. На свадьбу отца не звали — он и не настаивал. После его ухода в семье стало труднее, но мы справились.
Мама вернулась на прежнюю работу — опытного бухгалтера встретили с радостью. Мы с братом тоже подтянулись, и мало-помалу все наладилось. А вот у отца дела пошли наперекосяк. Пошатнулось здоровье, молодая жена, которой он так верил, выставила его за дверь. В этот раз он даже не спорил — оставил ей дом, взял только машину и перебрался в гостиницу.
И началось… Звонки маме, жалобные речи: «Прости, ослеп… Давай все вернем…» И знаете что? Она его слушала! Пришла к нам и говорит: «Ваш отец хочет помириться… Может, дадим ему шанс?»
Мы с братом онемели. Твердо сказали: если ты его примешь — мы перестанем переступать порог этого дома. Мы любим тебя, всегда поможем, но вернуться к предателю — это не прощение, это предательство самой себя.
И называть его «отцом» мы больше не намерены. Потому что тот, кто променял семью на мираж, не заслуживает этого имени.
