«Мам, мы прожили вместе пятнадцать лет, но, может быть, не стоило заводить троих детей» — эти слова, брошенные моим сыном, ударили меня, как обухом по голове.
Когда Лидия Семёновна услышала такое от тридцатишестилетнего Михаила, мир будто перевернулся. Как вообще можно так говорить? Как её сын, её гордость, её опора, может произнести такое? Она вспоминала, как в школьные годы он мучился из-за Надьки — той самой девчонки, которая издевалась над ним, смеялась, подстраивала пакости, распускала слухи. А теперь он готов ради неё разрушить всё: семью, детей, годы жизни.
Лидя помнила каждую мелочь. Как Надежда травила Мишку, как он терпел, хотя занимался самбо и мог бы дать отпор. Но он был воспитанным парнем, справедливым. Даже когда она сама готова была ворваться в школу, нажаловаться директору, перевести его в другое место — он отмахивался. Терпел.
После школы Миша будто воспрял. Окончил её с медалью, поступил в институт, работал, строил карьеру. Вырос в сильного, умного мужчину, уважаемого коллегу. И вдруг… на пороге появилась Она. Надя. Та самая. Как кошмар, вернувшийся, чтобы снова всё разрушить. И сын, будто заворожённый, потянулся к ней. Влюбился, простил все обиды, начал встречаться. Даже после того, как она изменила ему с другим и сбежала перед самой свадьбой — он не озлобился. Разбитый, но не сломленный.
Потом Михаил сошёлся с Ольгой — дочерью её подруги, девушкой из хорошей семьи. Всё сложилось как надо: свадьба, трое детей, своя квартира. Лидия помогала, чем могла. Оля — хозяйственная, добрая, заботливая. Не кричит, не скандалит, тащит на себе быт, не работая ради семьи. Казалось бы, жизнь наладилась.
Но всё рухнуло в один момент. В Москву приехала Надя. Она снова ворвалась в жизнь сына, как ураган, как пятно, которое не отмыть. Случайно встретились, перекинулись парой слов — и всё. Миша изменился. Говорит, что никогда не любил Ольгу, что сошёлся с ней только от тоски, что дети — ошибка, расплата за потерю Нади. Говорил спокойно, будто речь не о жизни, а о неудачном расчёте.
Лидия не верила своим ушам. Как он может забыть, как Надежда предала его? Как верит той, что без раздумий променяла его на другого? Теперь она вернулась, потому что не сложилось в Питере, и снова ломает всё?
Самое страшное — он серьёзно говорит, что уйдёт. Оставит Олю, троих детей, лишь бы быть с той, которая снова позвала. Будто разум его отключили, оставив только слепую тягу.
Лидия смотрела на внуков и не знала, как сказать им, что отец бросает их. Как посмотреть в глаза Оле, которая ни о чём не догадывалась? Сердце разрывалось. Её сын, за которого она молилась, боролась, которого защищала от боли, сам стал причиной чужого горя.
Впервые она чувствовала себя бессильной. Потому что Миша теперь взрослый. Потому что его выбор — только его. Но разве мать может молча смотреть, как рушится семья?
Лидия Семёновна знала — она будет бороться. За Ольгу. За внуков. За то, чтобы сын не потерял себя окончательно. Не даст этой женщине снова всё разрушить. Даже если придётся идти против его воли.
Потому что материнская любовь — это не всегда согласие. Иногда — это последний бастион. Даже если тебя об этом не просят.