Пришла я к сыну с домашней едой в семь утра, а он дверь перед моим носом захлопнул. Уверена — виновата его жена.
Всю нашу жизнь с мужем определял один человек — наш сын. Родили мы его поздно и сразу поклялись: он не узнает той боли, что досталась мне в детстве. Я росла без отца, а мать была холодной как лёд, чужая и далёкая. Не знала я, что такое материнская нежность, и решила — мой ребёнок будет счастливее.
Дима стал для нас всем. Работали без выходных, без отдыха, забывали про себя. Всё ради него. В школе взяли ипотеку, чтоб купить ему квартиру в соседнем доме. Десять лет выплат, тяжело, но справились. К свадьбе у него уже было своё жильё.
Не забуду, как на банкете торжественно вручила ему ключи. Его невеста, Катя, с матерью чуть не расплакались. Сватья тогда твердила: «Всё для своей девочки сделаю», но в итоге — ни копейки, ни помощи, всё на нас.
Мы и дальше поддерживали их. Кто ещё поможет молодой семье? С радостью готовила, убиралась, продукты привозила, даже вещи бытовые иногда покупала. Катя звонила, спрашивала, где что лежит — ведь не она это покупала, не она складывала. Я делала всё от души. Ждала лишь одного — простого «спасибо».
Но благодарность, видимо, осталась в другом мире. Вместо неё — раздражение, холод, недовольство. А вчера я поняла: тут мне больше не рады.
Утро началось как обычно. На работу к восьми, а в семь я уже у двери сына. Принесла тушёнку, свежую, ароматную. Да ещё новые шторы, чтобы к тем сервизам подошли, что на прошлой неделе купила. Хотела сюрприз сделать. Открыла сумку, достала ключ… А он не подошёл. Замок поменяли. Ни слова не сказали.
Стою, как дура, растерянная. Постучала. Открыл Дмитрий. Я с улыбкой сунула контейнер, начала про шторы рассказывать… А он даже слушать не стал. Стоит, руки скрестил, лицо как каменное.
— Мам, — говорит сухо, — ты серьёзно? Семь утра. Врываешься к нам спозаранку и ждёшь благодарности? Это ненормально. Если ещё раз повторится — съедем. И даже не скажем, куда.
И дверь перед носом захлопнул. Ни еду не взял, ни шторы. Стою, обалдевшая. Пришлось к соседке стучаться, чтоб передала — еда у неё.
Ехала на работу, комок в горле. Трясло. Как так можно? Я всю молодость сыну отдала. Не жила для себя. Помогала, как могла. Вникала в их жизнь, думала — это любовь. Что я им нужна. А вышло — я просто лишняя.
Сейчас все твердят: «РТеперь сижу и думаю: неужели я так сильно ошиблась, что заслужила такой сыновний “спасибо”?
