«Ты чудовище, мама! Таким, как ты, нельзя иметь детей!»
Вера училась в Питере, в медицинском университете. После школы казалось, что жизнь только начинается — вырвалась из провинции, из скучного городка, где все знали друг друга. Но вместо учёбы однажды пошла с подругами в клуб и там познакомилась с Кириллом. Питерец, видный парень, родители уехали на год в командировку за границу. Влюбилась без памяти и быстро переехала к нему.
Жили на широкую ногу — родители присылали деньги. То в клубы, то вечеринки дома. Сначала Вере нравилось, но вскоре нахватала долгов и пропусков, зимнюю сессию провалила. Встал вопрос об отчислении.
Пообещала взяться за ум, засела за учебники. Когда Кирилл звал гостей, пряталась в ванной. Всё же пересдала, попыталась уговорить его остепениться — у него последний курс, скоро диплом.
«Да ладно, Верка, — смеялся он. — Один раз живём. Молодость — не вечность. Когда веселиться, если не сейчас?»
Стыдно было признаться маме, что живёт с парнем без штампа в паспорте. На звонки врала: мол, расписались, а свадьбу сыграют, когда его родители вернутся.
Однажды на парах ей стало плохо — голова кружилась, тошнило. Проверила календарь — и сердце упало. Тест подтвердил: беременна.
Срок был маленький, Кирилл уговаривал сделать аборт. Поссорились впервые так сильно, что он ушёл и два дня не появлялся. Вера рыдала, не находила себе места. Когда вернулся — не один. С ним была пьяная блондинка, еле на ногах стояла. Измученная ожиданием, Вера накричала, попыталась выгнать ту девушку.
«Она никуда не уйдёт. Не нравится — сама вали, истеричка!» — рявкнул он и ударил её.
Схватила пальто, выбежала на улицу. Пешком дошла до общаги. С опухшей щекой, в размазанной туши, в слезах постучала в дверь. Вахтёрша сжалилась, впустила.
На следующий день Кирилл пришёл, умолял простить, клялся, что больше руку не поднимет. Вера поверила. Ради ребёнка.
Кое-как закрыла сессию. Боялась ехать домой. Что скажет мать? Но и в Питере оставаться страшно — скоро вернутся его родители, а у неё уже заметный живот.
И правда, приехали. Узнав, что Вера из глубинки и только перешла на второй курс, отец Кирилла вызвал её на разговор. Предложил денег, чтобы уехала и оставила их сына в покое.
«Сама подумай — какой из него отец? Только клубы на уме. А кто сказал, что ребёнок его? Деньги немалые. Бери и возвращайся к своим. Поверь, так лучше для всех».
Обидно было до слёз. Кирилл молчал. Деньги она не взяла — потом жалела. Собрала вещи и уехала к матери.
Та, увидев дочь с животом на пороге, всё поняла сразу.
«Одна приехала? Значит, замуж не вышла? Натешился питерец и выкинул? Хоть деньги дал?» — спросила, не пуская дальше прихожей.
«Мам, как ты можешь? Мне его деньги не нужны».
«А ко мне зачем явилась? Мы и вдвоём-то еле сводили концы. Думала, дочка билет вытащила — за столичного замуж вышла, живёт в шоколаде. А она с пузом на шею вешается. И куда мы вчетвером тут поместимся? Да ещё с младенцем?»
«Почему вчетвером?» — переспросила Вера, не понимая.
«А потому что, пока ты гуляла, у меня мужчина появился. А что? Я ещё не развалина, тоже хочу счастья. Тебя одна поднимала, некогда было о себе думать. Теперь хоть поживу для себя. Он младше. Не хочу, чтоб на тебя глаз пялил».
«Мама, куда мне идти? Я скоро рожать…» — прошептала Вера, сдерживая слёзы.
«К мужу возвращайся. Кто бы он тебе ни был. Это он ребёнка сделал — пусть содержит».
Мать стояла, как каменная. Ни жалости, ни тепла. Раньше отношения были холодными, а теперь — будто с чужой.
Взяла сумку и вышла. Села на лавочку у подъезда, заплакала. Куда идти? Если родной матери наплевать — кто её приютит? Думала даже под машину броситься, но ребёнок в животе зашевелился — будто почувствовал. Не смогла.
«Вера?»
Подняла глаза. Перед ней стояла девушка.
«Я, Света Козлова. Мы в одной школе учились. Ты чего плачешь?» — она села рядом и вдруг заметила живот. «Ты беременна?»
Вера разрыдалась, выложила всё.
«Пошли ко мне. Родители на даче до осени. Поживёшь у меня, не на улице же ночевать. А там разберёмся».
Куда деваться? Ноги подкашивались от усталости.
В квартире Светы Вера рухнула на диван, вытянула ноги.
«Работаю в больнице на каникулах, учусь в медучилище», — болтала Света с кухни.
Через пару дней та пришла взволнованная.
«У нас в отделении бабушка лежит — после инсульта не ходит, но в памяти. Дочь приехала, говорит: „Забирать не могу, муж против“. Ищет сиделку. Я про тебя подумала».
«Я ж скоро рожу! Как я за ней ухаживать буду?»
«Научу. Это же шанс — крыша над головой, еда. Пойдём, попробуем».
Их встретила дородная женщина.
«Беременная? Справишься?»
«Справится, я помогу», — вступилась Света.
«Жаловаться не придётся. Квартиру не получишь, денег не будет. Только жильё и еда. Пенсия бабушки — твоя, но тратить только на неё. По пустякам не звони».
Старушку звали Анна Петровна.
Так Вера осталась с ней. Кормила, мыла, вытирала слёзы. Рассказывала о своей жизни.
Через месяц начались схватки. Пока Вера рожала, Света ухаживала за старушкой.
Дочь назвала Алёной.
Боялась, что дочь Анны Петровны выгонит, но та не появлялась.
Вера металась между плачущим ребёнком и беспомощной старушкой. Однажды оставила Алёну у кровати — вернулась, а Анна Петровна мычит ей колыбельную, и та засыпает.
С тех пор старушка помогала — ребёнок под её бормотание затихал, а у Веры руки развязывались.
Анна Петровна слабела.
Когда она умерла, доПришло время, когда Вера сама стала матерью, которую её дочь никогда не назовёт чудовищем.
